Ворон и ветвь

И потому вечером четвертого дня я требую у хозяина десяток свечей, кувшин вина покрепче и ужин в комнату. За серебряную монету и вино, и ужин куда лучше обычных, только на свечи толстый хозяин в засаленном переднике ворчит, опасаясь, что мрачный наемник, явно решивший уйти в запой, спалит его халупу. Это неудачно, толстяк может сунуть ко мне нос в неподходящий момент… Но не объяснять же, что весь хмель уйдет в восстановление сил, я и опьянеть не смогу.

Ночью в Стамассе тихо. Внизу, на первом этаже, трактир, и там почти до полуночи шла отчаянная гульба с битьем посуды, морд и даже, кажется, поножовщиной. Здесь, на окраине, никого не удивишь парочкой трупов, найденных в канаве поутру. И то найдут их, если до этого не было дождей. Иначе канавы так переполняются водой, что, если на теле оставить одежду и набить карманы чем-то тяжелым, никто его не увидит, пока не схлынет вода. Но последний ливень был уже давно, с темного неба медленно падают крупные лохматые снежинки, целомудренно прикрывая грязь улиц, а в трубах заунывно распевает ветер. Может, поэтому ночные гуляки расходятся из трактира живыми. Притом и городская стража заглядывает даже сюда: Альбан крут с людьми и за порядком в своем городе следит. Может, из него бы и получился неплохой король, не лежи на другой чаше весов мое возвращение к Керену.

Я невольно потираю шею, словно там все еще давит невидимый ошейник, в любой момент готовый стянуться, зябко передергиваю плечами. Перед тем как прикрыть внутренние ставни, последний раз гляжу на небо. Желтая и толстая, как трактирная кошка, половинка лунного диска выглядывает из-за тучи. Даже больше половинки – второй бок тоже изрядно круглится. К Великой Йольской ночи луна нальется целиком. Когда праздник Колеса Года совпадает с полнолунием, чары имеют особую силу, и это мне тоже на руку, если все удастся как надо.

Стамасс спит. Узкий переулок, куда выходят окна гостиницы, темен. От мостовой идет ощутимое даже здесь, наверху, зловоние, которое не перебивает и свежий запах снега. Морщась, я плотно прикрываю окно, возвращаясь в убогую, почти пустую комнатушку.

Вода из принесенного служанкой таза льется на стол, затем на пол, нож – вместо скребка, снова вода… Забавно, столько лет прошло, а нож я так и не сменил. Подарок Керена столько раз меня выручал, что стал чем-то вроде счастливой вещи. Наемники такие берегут изо всех сил, тот же Виннар бы меня понял. Интересно, где сейчас носит северянина?.. Я потираю зачесавшийся лоб запястьем – руки в грязи, – снимаю лезвием застарелый слой жира, пропитавший плохо оструганное дерево стола. Работать приходится осторожно: стены в гостинице из тонких досок, и слышно, как слева за стенкой стонет шлюха, отрабатывая плату. Довольное мужское рычание, мерные удары о кровать… Этим, конечно, не до меня. Но с правой стороны – тихо, и кто знает, чьи там любопытные уши, а мне в этой гостинице сидеть еще два дня… Стамасс – город герцога Альбана, но инквизиторский капитул здесь тоже имеется, и не зря у них в гербе настороженный пес и девиз: «Неспящим – Благодать».

Оттерев и отскоблив стол до приемлемой чистоты, я в последний раз его споласкиваю остатками воды, ими же отмываю руки и нож над вытребованным тазом для бритья. Распечатываю кувшин и отхлебываю. Неплохое вино, кстати. После работы можно будет и выпить немного. Ужин стынет на табурете у постели. В первую же ночь я прошелся по ней мертвящими чарами, чтоб убить клопов, но все равно не смог заставить себя лечь на засаленные, будто передник хозяина, простыни. Кинул поверх плащ – так и ночую. Керен как-то сказал, что любой инквизитор узнает таких, как мы, по слишком чистой коже и ногтям, рту без вони и волосам без вшей. Что нельзя выделяться чистотой и брезгливостью, если хочешь скрыться среди толпы. Для того чтобы скрыть лист, лучше всего оставить его в лесу. Но даже там он не должен быть слишком зеленым среди сухих собратьев. Наставник, конечно, прав. Но я уже вылит по форме, для которой он расплавил меня сам.

Портал ложится на выдраенный стол. Обычный кусочек горного хрусталя, тускло блестящий в свете свечей, кожаный шнурок, продетый сквозь грубо прорезанную дырочку. Ключ от двери в любое место, где ты уже был. Пожалуй, самая дорогая из моих вещей, потому что бесценно-редкая. Их осталось совсем немного, и секрет изготовления утерян давным-давно. Говорят, что фэйри все еще умеют обработать для этого обычный кристалл, и он послужит владельцу несколько раз, но потом рассыплется в пыль. Мой же только мне служит уже три года, и неизвестно, сколько работал до этого. Я снял его с трупа малефика, решившего, что юнец, заблудившийся ночью на кладбище, легкая добыча. Не он первый сильно в этом обманулся. Потом мне не раз приходилось сидеть на хлебе и воде, но портал я бы не продал, предложи мне кто-нибудь за него годовой доход немалого баронства. Деньги можно заработать, а когда еще попадется такая вещь?