Ворон и ветвь

Словно прочитав мои мысли, он рассказывает, как юный благородный мессир Кольстан, его драгоценный племянник, дитя безвременно усопших родителей, сделал предложение благородной леди Изоль, проездом остановившейся у них в замке. Леди, сироту и бесприданницу, как я понял, везли в монастырь. Сломавшаяся возле замка карета осчастливила молодых дурачков и сняла заботу с братьев леди, тут же согласившихся на столь достойный брак… Но отдать сестру жениху в одной сорочке братцам не позволила рыцарская честь, так что леди Изоль с компаньонкой осталась гостить в замке, а братцы вернулись домой, выскребать из сундуков хоть какое-то приданое, пока жених не передумал…

– Благодарю за интересный рассказ, – прерываю я дядюшку. – Но если позволите…

– Да-да, – торопится тот.

В общем, леди захотелось посмотреть на деревенский праздник и посетить храм, чтоб возблагодарить Единого. Понятное дело, было за что благодарить: мессир Кольстан куда лучше монастыря. Об этом дядюшка не сказал, но догадаться, право же, нетрудно… Виннар уже начинает терять терпение, но я дослушиваю до конца: как Кольстан, воспользовавшись отсутствием невесты, спустился в сокровищницу замка – звучит-то как! – чтобы сделать Изоль достойный подарок на обручение, а дядюшка в сопровождении двух слуг последовал за ним. Не иначе, полные сундуки драгоценностей ворочать? Подвал, вот как… Потому они и не услышали дудочку фэйри. А потом, когда колокол в деревне забил в неурочный час и как-то странно, поспешили сюда, к церкви, повстречав посланца фэйри. Кольстан послал за латами, дядюшка – за солью… А потом появились мы. О нас вообще никто не знал, только Миль-дурачок, ухитрившись выскользнуть из церкви, припустил мимо господ на постоялый двор, где работал на конюшнях. Это что, он моего Уголька чистил? Хотя вычищен конь отменно, чего уж… На это, видно, у Миля ума хватает. Что ж, теперь я знаю все, что могу узнать здесь.

– Вы говорили о плате, – прерываю я бесконечные речи дядюшки.

И прежде чем почтенный родственник успевает раскрыть рот, Кольстан выпаливает:

– Пять золотых каждому!

Дядюшка кривится, словно впридачу любимый племянник обещал содрать с него шкуру и отдать нам на сапоги. Да, немало. Но я пожимаю плечами:

– Должен сказать, мессиры, работа того стоит. Мы попытаемся. Не выходите из круга. А лучше бы вам вернуться в замок. В подвал, чтоб наверняка…

– Моя честь не позволит этого! – снова срывается на фальцет Кольстан и добавляет, глядя совершенно по-щенячьи доверчиво: – Возьмите меня с собой, прошу. Я не буду обузой! Я препоясанный рыцарь, а мой меч освящен руками епископа.

Виннар издает какой-то непонятный звук, словно боясь, что я соглашусь. Это каким же безумцем надо быть…

– Простите, мессир, – ровно отвечаю я. – Но с нечистью не вступают в достойную схватку. Поберегите ваш меч для более славных дел, а нам позвольте сделать свою работу, как умеем.

– Но Изоль… – почти стонет мальчишка.

– Вас поймет, – мягко прерываю я. – Не будем терять времени…

Сдавленно ругнувшись, он остается на месте, а мы с Виннаром идем к церковной ограде.

– Ну? – хмуро спрашивает он.

– Плохо, – честно говорю я. – Виннар, это ланон ши. Темная Дева, кровопийца. Не знаю, кому из местных дурней хватило ума с ней связаться, а потом бросить, но она очень зла. Наверняка в церкви уже есть мертвецы. Но кто – я не знаю.

– Это ты от того парня узнал?

– Вроде того…

Он, конечно, помнит, что я сказал о покойнике, не произнесшем ни слова. Молчит, пока мы не подходим к самой ограде и не входим внутрь. И, когда я переворачиваю скорчившееся тело какого-то старика, молчит тоже. У старика синие губы и искаженное лицо – явно сердце не выдержало. Когда мальчишка сказал о дудочке, мне следовало догадаться, но я почему-то подумал о глейстиг, затанцовывающей людей до смерти. Все-таки ланон ши – редкость. К счастью.

– Ты ворлок, – спокойно говорит Виннар, когда мы входим на широкое церковное крыльцо.

– Здесь не Аугдольв, – отвечаю я негромко. – Здесь быть колдуном – это дорога на костер.

– А кто расскажет? – хмыкает Виннар, останавливаясь. – Ты хочешь вытащить эту девчонку?

Пожимаю плечами:

– Мы не вытащим никого, пока ланон ши жива. Ни твоих парней, ни невесту этого героя. И, раз уж ты догадался, должен понимать: там, в церкви, главным буду я. Не дай тебе Одноглазый ослушаться моего приказа – увидишься с ним раньше времени.

– Не пугай, сам знаю, – ворчит Виннар.

– Знаешь, но не понимаешь, – повторяю я. – С первого раза, Виннар, что бы я ни сказал. И ты никому никогда не расскажешь, что увидишь или услышишь. А лучше бы тебе и вовсе туда не ходить. Ты не мальчишка в доспехах, но одному мне было бы проще.

– Нет уж, – бросает Виннар. – Куда ты, туда и я. А там как Одноглазый решит.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Тогда молчи, пока я не разрешу открыть рот. Не вздумай солгать ни единым словом. Ничего не обещай. И не называй своего имени. Можешь так и звать меня Грелем, а я тебя…

– А ты зови меня Виннаром, – ухмыляется северянин. – У нас тоже чужим имя не говорят… Сам знаю, чего с альвами нельзя. Пошли уже, ворлок.