Ворон и ветвь

Фэйри… Из обычного моего арсенала, того, что в глубине тороков, против них мало что годится: три грозди сушеной рябины, зверобой да ветка бессмертника. Я с ними встретиться хотел, а не отпугивать… Горсть гвоздей – в другой карман. Соль в промасленном кожаном узелке, чтоб не отсырела, – туда же. Вот интересно, что фэйри сделала со священником? Если придется убираться прямо от церкви, вещи здесь лучше не бросать. Это от фэйри у меня в сумах ничего нет, зато остального, на радость любому инквизитору, хватает. Немного поколебавшись, я выхожу из комнаты с тороками. Молча пристегиваю их на Уголька под хмурым взглядом оседлавшего трех коней Виннара. Он и сам, кстати, собрал коней, будто в дорогу.

– Если вытащим парней, в долгу не останусь, – бросает северянин уже из седла, подбирая поводья других лошадей.

– Проставишься, – усмехаюсь я. – Только вино бери получше. Не к тебе одному Громовик с молотом заглянул…

Серое небо на глазах заволакивает тучами еще плотнее, тусклый свет просачивается сквозь них, рассеиваясь по пути. Отчего же мне тогда кажется, что на лице ухмыльнувшегося Виннара глаза поблескивают из глубокой тени?

Деревня отсюда примерно в паре миль. Хозяин выстроил постоялый двор у дороги, но так, чтобы и путники мимо не прошли, и деревенским недалеко было. Дорога неплохая, с утра приморозило, и мы быстро въезжаем в деревню. Наконечник стрелы на крыше церкви видно издалека: он тускло золотится, грозя низким тучам проткнуть тяжелое от воды брюхо. Деревня будто вымерла: ни лая, ни мычания скотины, ни один мальчишка не выскакивает поглазеть на проезжающих всадников.

У очередного двора я останавливаюсь, слезаю с лошади и под вопросительным взглядом Виннара поднимаю увесистый камень. Будка не пуста, в глубине хорошо виден рыжий мех. Треск! Камень отлетает от доски, но собачонка не выскакивает следом, чтобы поднять тревогу на всю деревню. Подойдя ближе, тыкаю свернувшийся рыжий клубок меха концами ножен. Тихое поскуливание – и больше ничего.

– Погоди, я сейчас, – говорю подошедшему Виннару и рукой в кожаной перчатке вытаскиваю за шиворот небольшого остромордого щенка, похожего на лисичку.

Щенок повизгивает, пряча морду и поджав лапы к брюху, но глаза у него чистые, нос холодный и шерсть блестящая. Совершенно здоровая собачонка, только напуганная донельзя. Стоит опустить на землю и убрать руку, как она влетает обратно в будку.

– И что? – интересуется Виннар, нетерпеливо встряхивая поводьями.

– Ничего, – пожимаю плечами я, возвращаясь в седло. – Просто глянуть хотел.

– Глянул? Тогда поехали…

Он неглуп, Виннар-северянин. И если мне придется работать, увидит куда больше, чем хотелось бы показать чужаку. С этим надо что-то решать. Но он поминает бога грозы и йотунов, а Единый пришел на север еще позже, чем к нам. Ладно, подождем, пока прояснится хоть чуть-чуть. Собаки напуганы, люди то ли ушли, то ли тоже попрятались. Птицы… На каждом дереве вдоль дороги неподвижно нахохлились пернатые комочки. Синицы, свиристели, зимородки, крапивники. Они сидят молча, не перелетая с места на место, не пытаясь устроить привычный переполох. И Виннар, тоже заметив это, передергивает плечами:

– Весело тут, как на погосте.

На погосте, положим, бывает куда веселее. Да вот хоть три ночи назад… Но не буду же я ему об этом рассказывать.

– У меня подкова в кармане, – продолжает он. – Как думаешь, поможет?

– У тебя меч на поясе, – напоминаю я. – Это поможет точно. А в Аугдольве есть фэйри?

Он долго молчит, потом снова расчесывает бороду пальцами и, наконец, отзывается:

– Альвы. Мы зовем их альвами. Раньше было куда больше, а теперь… Они уходят. Чем больше церквей – тем меньше их.

– Но ты поминаешь Громовика и его молот, – негромко говорю я.

– Ты тоже, – хмуро отвечает он. – Все мои предки пьют брагу у Одноглазого. В нашем роду не принято уходить с постели и без меча в руке. Что же мне, быть первым, кто не расскажет предкам новости, сев рядом за столы Вальхаллы?

– Вряд ли ваши конунги думают так же, – могу только ответить я.

– Значит, мне больше браги достанется, – хмыкает он. – А они пусть идут к своей Благодати. Или йотунам в зад! Что за фэйри, как думаешь?

Я пожимаю плечами:

– Мальчишка сказал, что это она, да еще и с дудочкой. Пока не знаю. Может, глейстиг, может, еще кто из темных дев. Но вряд ли Дивная Госпожа из холмов. Те в людские дела не лезут.

«Если только им не нужен кто-то из людей», – насмешливо подсказывает память. Уж Керен точно был наполовину из Дивных. Но об этом мы не говорили. Никогда. Если это глейстиг, Виннар вряд ли получит своих парней назад живыми. Темные Девы пьют человеческую кровь. Но зачем глейстиг церковь и куда все подевались?

Перед тем как въехать на пригорок, где стоит храм, я лезу в карман и половиню свой букетик. Неудачно выйдет, если Виннар попадет под чары фэйри. В драке тех, кто рядом, надо беречь как можно дольше, они прикрывают тебя собой.

Он берет у меня ломкие стебли, смотрит вопросительно.