Ворон из пустого гроба

Теперь Тиха́я был уверен. Юкия специально заставил его напасть первым, чтобы ударить его в коленный сустав. Ловко увернувшись от атаки, он наверняка планирует ранить в самое напряженное место. Прием мерзкий, но действенный. И совершенно не соответствует стилю Тиха́и, который рассчитывал на свою физическую силу. К тому же у Юкии, похоже, необычайно хорошее зрение: он запросто определил, когда кулак направили прямо ему в лицо.

Думая так, Тиха́я снова напал, но его удары по-прежнему били мимо цели, совершенно не достигая противника. Они сходились уже много раз, и главное было – сохранять хладнокровие. Следовало сразу понять, что не так, с самого первого поединка в академии. В схватках Юкия никогда не начинал бой первым и поэтому постоянно проигрывал. Хотя надо признать, что и Тиха́е ни разу не удавалось честно заработать очко. Ребята послабее, вероятно, этого не замечали, однако сам он, с ходу побеждая почти всех, понимал, что ему это удавалось редко.

И вдруг у него похолодела спина. Возможно, из всех воспитанников только у Юкии нет своих приемов. Противник снова чуть не ударил его в колено, и Тиха́я, прищелкнув языком, отпрыгнул. Они сверлили друг друга взглядом, застряв в безвыходном положении, и вдруг раздался скучающий голос:

– Ну, теперь ты доволен?

Юкия, который ни слова не сказал с того момента, как отобрал у Тиха́и меч, ухмыльнулся.

– Чем я должен быть доволен? Я с самого начала хотел просто поговорить.

– Не ври. Тебе это нравится.

– Мне некогда было наслаждаться, я дерусь с сильнейшим в кулачном бою воспитанником академии.

Вдруг Юкия выдохнул и расслабился. Тиха́я почувствовал себя глупо и отвел взгляд, который во время драки не отрывал от Юкии. На бревнах между лавками с унылым видом сидел Итирю, подперев щеку рукой.

– Юкия! Раз можешь так двигаться, делай то же самое на занятиях! – энергично заявил сидевший рядом Сигэмару.

Однако Итирю возразил:

– Это его любимый прием. Он прикидывается слабым и заставляет противника нападать, а потом, когда тот вымотается, лупит его изо всех сил.

Блеск в глазах Итирю совсем погас, и Сигэмару выдохнул:

– Итирю, он и тебя…

– Угу. Там, дома, он меня как-то провел, я затеял ссору… В общем, измочалил физически и душевно. Впору было пересмотреть свои взгляды на жизнь.

– Так вот почему ты так его принял! – сочувственно заметил Сигэмару. Он аккуратно держал в руках меч Юкии.

Тиха́я понял, что тот с самого начала не собирался драться серьезно. А вот с лица Акэру, который держался подальше за спиной Юкии, не сходила бледность. Тиха́я пришел в себя и уже смог рассуждать хладнокровно, но все же пока не простил ему те слова. Он злобно посмотрел на юношу, и тот передернул плечами.

– Акэру, конечно, зря угрожает, но он неплохой парень. Вот, держи! – Юкия поднял с земли меч Тиха́и и вернул хозяину. – На него влияет старшая сестра. Он с девушками мягок, хоть и ведет себя так.

– Если ты ему запретишь, он не будет расспрашивать Юй.

– А ты тоже хорош, нечего бросаться на людей с оружием. Мало ли, что рассердился? Эта штука хоть и выглядит как оружие, но нужна не для того, чтобы ранить товарищей, – вступили в разговор остальные.

Интересно, много они успели подслушать? Друзья ни о чем не спрашивали его, но Тиха́е вдруг стало все равно.

– Юй не знает, – пробормотал он.

– О чем? – смотрели на него недоумевающие лица.

– О том, что мы с ней неродные.

* * *

– Это ты, Ко? – спросил шаловливый голосок, и Ко подпрыгнул.

– А тебе не надо греть яйцо?

– Ненадолго можно оставить. Тебе же запретили сюда приходить, – со смехом сказал голос, и Ко втянул голову в плечи.

– Извините.

– Какой ты вежливый. Ладно, на этот раз прощу. Заходи.

Вообще-то, с момента появления яйца и до того, как вылупится цыпленок, мужчинам нельзя приближаться к родильному дому. Не то чтобы он этого не знал, но любопытство пересилило.

Нуй была единственной дочерью в семье, с которой они дружили домами, но не так давно у нее появился муж, и она снесла яйцо. Она вышла замуж за арендатора, также знакомого мальчику с детства, так что Ко не ощущал больших изменений. Все говорили, что сестрица Нуй стала мамой, но ему это выражение ничего не объясняло.

Он заглянул в хижину: там пахло нагретой на солнце соломой. Обычно матери находились в родильном доме в птичьем облике, поэтому земля была устлана соломой. На полу сидела Нуй, на время принявшая человеческий облик. Она ласково положила руки на яйцо, держа его на коленях.

– Придется тебе стать этому малышу старшим братом! Погладь его!

Ко робко подошел и положил ладонь на белую скорлупу. Поверхность была слегка шершавой. Из окошка под потолком на яйцо падал свет, и оно как будто светилось молочной белизной того же цвета, что и кожа.

– Теплое! Отсюда совсем скоро родится малыш, да?

– Да. У новорожденного цыпленка еще нет волосиков, он может показаться тебе страшненьким.

– Это я знаю.

Ко приходилось видеть только что вылупившихся птенцов. Когда он взглянул на них в первый раз, они напоминали розовых ящериц, и ему стало противно, но чуть позже они удивительно быстро покрылись нежным пухом.