Ворон из пустого гроба

Детей спас глава дома Минами-Татибана, долгие годы служивший в семье главной ветви Южного дома. Его звали Ясутика. Рядом с усадьбой Ясутики находилась основная усадьба Южного дома, там мальчику и приказали пожить.

– Мой младший сын тоже собирается поступать в Кэйсоин. Будете учиться вместе. Если вы оба попадете в Ямаути-сю, вас ждет долгая дружба.

– Хорошо.

– Присмотри за ним.

Так Тиха́я познакомился с Кимитикой. Тиха́я оказался в долгу перед домом Минами-Татибана. Понимая, что хотя бы этот долг надо вернуть, первое время он слушался Кимитику. Тот оказался своевольным, противным, но ни в какое сравнение не шел с сыном хозяина хлопкового поля. Теперь Тиха́я жил у аристократов, занимавших высокие посты, так что в еде и одежде недостатка не испытывал. Он не мог не восхищаться тем, что встречаются и милостивые благородные вороны.

Однако не долго длились дни, когда он верил в это всем сердцем.

– Что вы имеете в виду, господин?

Их с Юй позвал к себе Ясутика. Когда он заговорил, Тиха́я не поверил своим ушам.

– Отдать Юй в веселый квартал?!

– Успокойся! Я не собираюсь продавать ее туда для развлечения! – отмахнулся Ясутика, попыхивая трубкой. – К тому же ты меня не так понял. Я хочу отправить ее не в заведение, а в Таниайский приют. Там живут искусницы, отошедшие от дел. Они обучают девушек, перед тем как отправить их в веселый квартал.

Тиха́я не понял разницы.

– Сам подумай! Юй не видит. В усадьбе она почти бесполезна. А там ее обучат петь и играть на биве. И однажды девочка найдет себе где-нибудь работу.

– А что, это «где-нибудь» может быть не в веселом квартале? Даже если она станет музыкантом, у нее не будет возможности отказать клиенту, если она ему понравится. Тогда ваша защита не поможет!

– Не волнуйся ты так. Это приют при заведении, которое получает поддержку от нашего дома. Оно не занимается увеселениями в Таниай, за этим клиенты ходят в веселый квартал Тюо. Для нас слепая простолюдинка даже не женщина.

Тиха́я не нашелся что сказать, но стоявшая рядом с ним Юй низко поклонилась.

– Братец, отпусти.

– Юй! – Тиха́я испугался, но сестра не умолкала.

– Я все переживала, что здесь для меня нет работы. Все равно куда, но позволь мне уйти туда, где я смогу что-то делать.

– Хорошо. Поедешь, как только там будут готовы тебя принять. У меня все. Идите. – И Ясутика, положив трубку, повернулся к письменному столику.

Выйдя от хозяина, Тиха́я набросился на сестренку:

– Зачем ты сказала, что хочешь ехать? Ты же ничего не понимаешь!

– Но, братец! Здесь не нужно прясть хлопок! А кроме пения, я ничего больше не умею. Мне ведь тоже хочется хоть как-то тебе помочь!

– Тогда ничего не делай!

Юй сжалась от окрика Тиха́и и готова была вот-вот заплакать.

– Братец…

– Молчи и слушай. Ты еще ничего не понимаешь.

– И кто же из вас ничего не понимает? По-моему, твоя сестрица прекрасно во всем разобралась, – вдруг вмешался голос, в котором слышался сдержанный смех, и Тиха́я растерялся.

– Господин Кимитика…

– Кто не работает, тот не ест. Мой отец, а вовсе не ты, решает, оставлять девчонку здесь или нет. По-моему, именно ты что-то не так понял.

Кимитика шел к ним по коридору, держа руку за пазухой.

– У благородных воронов есть долг: оказывать милость тем, кто не так обласкан судьбой, как они. Однако те, кто получил эту милость, остаются нам обязаны. Юй здесь ни к чему не годна. Если у нее нет других возможностей вернуть долг, она должна подчиняться, даже если ее отправят в веселый квартал.

– Ты шутишь?! – В тот раз Тиха́я впервые возразил Кимитике. – Юй с самого рождения терпит одни лишения. И не надо мне говорить, что продать ее вполне естественно. Я этого не допущу.

Кимитику это нимало не задело.

– Да что ты? Нас нисколько не касается, как вы жили. Я знаю только одно: вы вынуждены молить о сострадании, и вас взял под свою защиту дом Минами-Татибана. Ты благодарить меня должен, а не орать!

И тогда Тиха́я понял: они такие же. Они ничем не отличаются от тех, на поле. Эти просто богаче местного помещика, поэтому ему сейчас перепадает больше. А по сути, они совершенно одинаковы.

– А если бы ты родился горным вороном, ты смог бы сказать сейчас то же самое?

Кимитика, похоже, просто не понял горьких слов Тиха́и.

– Ты о чем? Я же не яма-карасу.

Они не считают, что простолюдины – такие же вороны, как благородные.

* * *

– Вот с тех пор я решил ничего не ждать от благородных.

Они всю ночь провели в большом зале, а когда Тиха́я закончил свой рассказ, уже наступило утро. Вчера они поспешили в академию, и никто, к счастью, не успел заметить отсутствие Тиха́и. Но, разумеется, большой зал остался не убран, и ребята решили все вместе вымыть пол. Пока руки были заняты, Тиха́я, видимо на что-то решившись, заговорил о своей жизни.

– Акэру прав, мы с Юй не родные друг другу, но она все равно моя сестренка. Кимитика постоянно напоминает о ней, и я не знаю, что будет, если пойти против него.

Для Тиха́и Юй действительно стала заложницей.

– Но я чувствую, вы бы не причинили вреда девушке. Я вам верю.

Эти слова были так трогательны и несвойственны Тиха́е, что ребята застыли с тряпками в руках.