Ворон. Перерождение

— Свой собственный, — тут же отвечаю я, преодолев нервозность и страх (и нет — страха я в данном случае не стесняюсь).

Оборотень приподнимает бровь — на какой-то миллиметр, но ухитряется показать этим столько…

— Я сам по себе, — повторяю ещё раз.

Отпоив меня коньяком, Рейвен начал задавать вопросы и отвечать на мои. Само-собой разумеется, что было это не на улице, а у него в квартире. Квартира была необычной — и это мягко говоря. Располагалась она в пятиэтажной хрущёвке, но занимала метров этак четыреста навскидку, причём на двух этажах. Да и высота от пола до потолка была около четырёх с половиной метров.

— Магия, — коротко сказал Рейвен, заметив мой интерес.

— Потянулся за птицами, говоришь…, — сказал он задумчиво.

— Ну что ж, поздравляю — это называется самостоятельная инициация. Явление достаточно редкое и несёт в себе как положительные стороны, так и отрицательные. Проще говоря — ты самостоятелен и не принадлежишь ни к какой Стае. С одной стороны — отсутствие субординации, с другой — меньше поддержки.

Киваю понимающе и спрашиваю:

— А кто мы вообще, сколько нас…

— Ясно, ясно, — смеётся собеседник.

— Расскажу пока вкратце, ну а подробности сам узнаешь в процессе обучения.

— Всего нас — не людей и нелюдей… Подробности потом. Так вот всего нас — около семисот тысяч. Отношения разные — войны, союзы, сотрудничество и соперничество. В общем, ничуть не проще, чем у людей. В чём-то даже сложнее. Воронов всех подвидов около тысячи, оборотней вообще — около пятидесяти тысяч. Магия есть, но не надейся кидаться файерболами и прочим. Это скорее ритуалы, руны, зелья… Всё работает — и очень надёжно, но нужны знания, а не мощь. "Настоящие" маги тоже есть, но нас очень мало и почти все родились более тысячи лет назад, когда магический фон был выше.

— Это ж сколько я могу прожить?! — Непроизвольно вырвалось у меня.

— МОЖЕШЬ — много, но скорее в теории. Воюем мы меж собой и понятие "гражданский" отсутствует полностью.

— Ну а всё же?

Рэйвен пожимает плечами:

— Да так просто и не ответишь. Если сейчас решишь забиться в глушь, есть хороший шанс прожить лет триста-четыреста — если не попадёшься медведю в лапы или что-то в этом роде. Останешься в Стае — скорее всего не доживёшь до первой сотни, зато будет шанс научиться кое-каким премудростям и прожить намного дольше. Я вот третью тысячу лет Небо храню.

Задумчиво чешу короткую бородку.

— Кстати, бородка твоя ненадолго. Несколько лет — и волосы на лице расти перестают, да и на теле редеют — таковы уж особенности Воронов.

Затем начинаются расспросы о жизни до Оборота и после. Нужно сказать, что Старший (титул такой) жутко удивился, узнав, что перекинулся больше года назад, а попался только сейчас.

— Ну ты и параноик, — одобрительно сказал он. Именно одобрительно — для таких как мы осторожность и предусмотрительность превыше всего. Правда, нужно и уметь и вовремя рискнуть — и вот тут он меня обхаял:

— Прямо "Премудрый Пескарь" какой-то — забился в свою норку и не высовывался. — Неодобрительно отозвался он о моей прежней жизни.

— Придётся ломать сознание… Нет, тебя не спрашивают, потому как твоя "засветка" может привести к засветке общей. Так что основам тебя учить будут.

— Это… Магия там, рукопашка, — заинтересовано вякнул я. Насмешливое фырканье:

— Да как же забодали эти штампы! Прежде всего ты должен научиться думать.

— Эээ…

— Ты сейчас не думаешь — существуешь алгоритмами. То есть как у пресловутых "Собачек Павлова" — определённая реакция на определённое действие — автоматически, без участия сознания.

Видя, что понимаю я плохо, Рэйвен тяжело вздохнул, пробормотав что-то о "Неучах, не желающих даже пытаться думать".

— Ты, точнее все вы — отучаетесь думать с самого детства, приучаетесь к шаблонам, мозг практически не используется. Дети ещё пытаются, а взрослые… Скажи вот, — неожиданно обратился он ко мне, — ты много думал в течении дня? Не сейчас — раньше.

Честно пытаюсь вспомнить: с утра — привычная программа кухня/ванна/сортир, выглянуть в окно (погода) и одеться; на остановке жду свой маршрут и лишь изредка мелькают мысли о прелестях проходящих женщин или отвлекаюсь на какие-то мелкие происшествия; на работе — если только новое что-то делать приходиться, то есть нечасто. Мда… Действительно — роботы.

Собеседник с интересом следил за моим лицом, явно читая и скорее всего — понимал мои мысли лучше меня самого.

— Не всё так страшно, — успокаивающе сказал он.

— "Ломать" себя придётся — это без вариантов, но за несколько недель справимся. Потом и думать по другому научишься.

Хмыкает с иронией и добавляет:

— Точнее — просто думать.

Учёба началась в тот же день и как и обещалось — она была необычной. Я играл в уличных переходах, причём не только на ударных или на гитаре, но и на инструментах, в принципе незнакомых (естественно — отвратно); пел; танцевал; просил милостыню; приставал к женщинам, громко предлагая "перепихнуться" (кстати — удивительно большой процент согласившихся); писал прилюдно и многое, многое другое.

— Какой х..ёй я занимаюсь! — Вырвался у меня крик души.