Ворон пророчит беду

— Но почему ты помог мне тогда в лесу, когда на нас набросился «оборотень»?

— Это была инсценировка. Доверие надо заработать. Ведь ты «мой верный и любимый друг», я тебя еще пятьсот лет назад так называл. Помнишь? Короче, Влад, мне пора, а у тебя есть прекрасная возможность подумать о вечном. Осваивайся, теперь это твой «дом» на долгие годы.

Я промолчал. Мне давно не было так паршиво, как теперь. И даже не потому, что от побоев болело все, что только могло болеть – дело было в ином. Я вновь столкнулся с предательством, и это приносило большую муку, чем любые физические страдания.

9.

Под копытами Драгона вилась узкая, известная только местным крестьянам тропа, горы сверкали белым покрывалом недавно выпавшего снега. Проводник вел наш маленький отряд к перевалу. Чем выше мы поднимались, тем безжалостнее, сильнее становился ветер, казалось, он хочет сбросить вниз одиноких путников, отважившихся на такой опасный переход, с яростью швырнуть на вершины оставшихся далеко внизу огромных елок. Мальчик, сидевший со мной в седле, окоченел от холода, но не плакал, терпеливо снося тяготы подъема. Я крепче прижал Михню к себе, отчетливо понимая, что не смогу защитить его, если грянет новая беда. Теперь, когда Валахия была захвачена турецкими войсками, а от моей армии остался только этот маленький отряд, наши жизни висели на волоске, и никто не знал, что ждет нас впереди. Но все же, вопреки всему, я верил, что сумею изменить свою судьбу, сумею победить. Там, за перевалом меня ожидал Матьяш Корвин, прибывший в Брашов во главе венгерских войск. Давно обещанная поддержка здорово запоздала, но все же его вмешательство и теперь могло изменить ход войны. Ветер бросал в лицо колючий снег, подъем был очень сложен, но в Трансильвании меня ждал друг, поклявшийся, что в трудную минуту обязательно придет на помощь, и это давало силы идти дальше…

Однако все получилось совсем не так, как хотелось бы. Переговоры с Матьяшем неожиданно затянулись, он медлил, откладывая окончательное решение, и порой начинало казаться, что он вовсе не хочет атаковать стоявшую на его границе турецкую армию.

Время шло. Я вместе с сыном поселился в одном из замков, в окрестностях Брашова, ездил на встречи с венгерским королем и все больше нервничал, понимая, что, скорее всего, Матьяш откажет мне в поддержке. В ту роковую ночь я так и не сомкнул глаз, жег свечи одну за другой, занимаясь составлением деловых писем. Надо было искать союзников в других странах, попытаться обойтись без помощи венгров. Дипломатический язык требовал расплывчатых формулировок и витиеватых фраз, я в досаде ломал перья, не находя нужных слов, невольно вспоминая наш последний разговор с Матьяшем. Наверное, мне не стоило говорить с ним в таком жестком тоне, надо было, как это делали все вокруг, раболепствовать, унижаться, восторгаться каждым его нелепым высказыванием. Король все еще называл меня своим другом, но теперь это слово обрело какое–то новое, зловещее звучание.

Работы было много, но я никак не мог сосредоточиться на письмах – сегодняшняя ночь была не такой, как обычно, в воздухе разлилось чувство тревоги, напряжение возрастало с каждой минутой. За дверью раздался какой–то шорох… Я отложил перо, взялся за меч, который всегда находился рядом, прислушался… Тишину взорвал грохот распахнутой настежь двери:

— Влад Дракула, вы арестованы по приказу его величества, короля Матьяша.

На пороге комнаты толпились вооруженные до зубов люди. Сколько точно, сосчитать не удавалось, похоже, в замок проник довольно большой отряд. Я знал этих отпетых головорезов – наемников, служивших венгерскому королю, знал какие они безжалостные и храбрые воины, но не сомневался в том, что сумею их одолеть. В соседней комнате размещалась моя охрана – люди, которые не оставили меня в трудную минуту, те, на кого я мог рассчитывать, как на самого себя. Вместе мы бы вырвались из этой ловушки, проложив мечами путь к свободе. Стоило только позвать их, как завязался бы жаркий, кровопролитный бой.

— Если вы окажете сопротивление, он станет первой жертвой.

И тут я увидел Михню. Один из наемников вытолкнул его вперед, приставил нож к горлу. Сын молча, с ужасом смотрел мне в лицо. Он верил, что я сумею спасти его… Я разжал пальцы, клинок со звоном упал на пол:

— Я в вашей власти. Делайте, что должны.

Сон оборвался. Я с трудом раскрыл глаза, и мой взгляд уперся в темный потолок тюремной камеры. Матьяш обвинил меня в переписке с султаном, а теперь, бросив в тюрьму, хотел под пытками получить мое признание. Если бы я оговорил себя, он бы мог сделать со мной все, что угодно, например, казнить как заговорщика или до конца дней держать в темнице. Но им не удалось заставить меня подписать письма. Пока не удалось… Просыпаясь каждое утро, я со страхом ожидал прихода нового дня, новых мучений, которые на этот раз придумают мои палачи. А еще я думал о Михне и его судьба, не давала мне покоя…

— Стоп! – я с силой сжал виски. – Тебя, Влад, явно заносит…