Воронье Гнездо

Гарольд бросил Киту: "Ты за главного", схватил пальто и убежал наверх, пока Парамон всячески извинялся и извивался перед бедным Андреем.

Серафима, находясь у руля заведенного грузовика, и принимая вид дальнобойщика, вызывала страшный когнитивный диссонанс тем, что сохраняла при этом вид деловой и женственный. Гарольд стряхнул снег с сапог и запрыгнул в кабину.

-- Ну, маэстро, покажи мастер класс. Можешь немного порычать мотором?

-- Нет, мы взрослые люди, — ответила Сима, но, увидев грустное лицо Гарольда, улыбнулась, надпвила на педаль, вызвав рев мотора.

-- Спасибо, я доволен. Только еще одна просьба: не рассказывай мне по пути ничего о портном, это здорово испортит первое впечатление, — коллеги уже выезжали со двора, — расскажи лучше, сова ты или жаворонок?

-- М-м… Пингвин.

-- Ах, это те ребята, что спят стоя?

-- Они правда спят стоя?

-- Ну да, пингвинам же явно все похрен, и комфорт в том числе. Иначе они давно свалили бы с арктики на первом же такси, куда–нибудь, где можно взламывать двери и ночевать в подъездах.

-- А мне кажется, им и там хорошо, — улыбалась Сима.

-- Ну да. И даже не от того, что они не знают, что существует другая жизнь, а от того, что им действительно чертовски повезло, что они целыми днями катаются по холмикам, ловят рыбу и мило собираются в кучки, чтобы согреться.

-- И выживать под водой. Там наверняка найдется кто–нибудь, кто не считает их такими милыми. Даже странно, что эти неуклюжие ребята могут так быстро плавать.

-- Да. Будь у них враги на суше, они бы явно и пары минут не протянули. Интересно, почему нет арктических черепах? Или львов… Я бы полюбовался на арктических жирафов, им подошел бы белый окрас, хоть они и померли бы с голоду… Либо отрастили бы клыки и ловили всяких гребаных полярных чаек… Да-а…

-- А если серьезно, по мне так вариантов "сова" и "жаворонок" маловато. Наверняка есть те, кто спит все время и те, кто не спит почти никогда? Я бы расширила категории, но не слишком сильна в орнитологии…

-- Насчет существования вторых я готов ручаться собственным скальпом -- консьержка у нас в гостинице не спит никогда. Ну вот вообще. Так может отбросим эту орнитологическую модель и назовем таких людей Консьержами?

-- Хах, а давай. А что насчет тех, кто всегда спит? Это странно. Зачем вообще таким особям существовать? Ленивцы, например -- это же просто ошибка природы!

-- Да, те еще негодники. Но разве они нужны не для того, чтобы саблезубые орангутанги просто срывали их с деревьев, как фрукты, и съедали?

-- Я читала, что их окрас помогает им сливаться с корой и ветками деревьев, так что… Мы по–прежнему не знаем их назначения.

-- Значит, они просто существуют чтобы быть милыми и добродушными, проявляя своим видом в людях лучшие гуманистические качества. Звучит законно.

-- Да, и не только довольно законно, но даже лучше, чем та теория, которую мы имели пару секунд назад.

-- Просто чтобы прояснить: пару секунд назад у нас вообще не было теории, да?

-- Верно.

К небольшому бутику частного портного на краю города наконец подъехал грузовик, из которого вышел Гарольд, накидывая шапку–ушанку и Сима.

-- Что это у тебя на голове? — сказала Сима. — Мы вроде только начали бороться с твоими модными девиациями, а ты уже все к черту испортил!

-- Будь она у тебя на голове, ты бы поменяла мнение. Я же вижу этот завистливый блеск в твоих непонятного цвета глазах. Только для мужчин! — Гарольд похлопал себя по шапке.

-- Да ладно, зато ты в жизни не испытаешь блаженства ношения чулок, мхм.

-- Все идет к тому, что мы разнесем всю лавку, если продолжим эту беседу и внутри, — он услужливо открывал перед Симой дверь.

-- Спасибо.

-- Ты ведь поняла, что это был ироничный пассивно–агрессивный жест?

Улыбающаяся пара вошла в бутик, обстановка в котором была слека округлой. Стол, манекены и витрины в этом откровенно хреново освещенном помещении были высавлены в круг. Сам портной сидел за круглым столом с закругленными бортами, таким же был и его стул; манекены были тщательно отполированны и также не содержали в себе ни одного уголка; даже витрины были закруглены и представляли собой цилиндр с вырезанной секцией под бижутерию и носки. Пожалуй, во всем помещении нельзя было найти ни одного острого уголочка, кроме тех, которые представляли собой плечи фантасмагоричных и не очень пиджаков. Портной сухим стариком, круглая голова которого не подавала ни единого намека на оволосение. Вокруг глаз были красные потертости, ниже -- мешки от недосыпа. Увидев посетителей, он вынул из стакана вставную челюсть, резво поместил ее куда следует и поприветствовал их.

-- Ох, здрасте, — ответила Сима, — а где Вито?

-- Парень приболел,

-- добродушно отвечал старик, — нынче я вместо него. Только не спешите уходить. Я понимаю, что постоянные посетители привыкли именно к его работе, но я не думаю, что она отличается от моей намного. Вито мой, кхе, ученик.

-- Правда? Ох, приятно познакомиться, я Серафима, — она протянула ему руку, но тот не отреагировал, только потянулся за очками: тоже, кстати, круглыми. — А это Гарольд…