Воронье царство (СИ)

Неожиданная дерзость вынудила Корвуса обернуться и взглянуть на наглеца. Пред ним стоял высокий крепкий мужик, на фоне которого его закованный в латы стражник с позором проигрывал в грозности, несмотря на потрепанный вид заключенного да запекшуюся кровь в путанных темно-русых волосах. Смотрел тот с укором, без единой тени страха, и было в этих ясных глазах что-то до боли знакомое, давно утраченное. К своему удивлению, Корвус встревожился. Возможно ли? «Когда в судьбу то и дело норовят вмешаться высшие силы, отчего же и нет», — подумалось ему. Это могла быть и милость бога-отца, и ход неприятеля, причем куда опаснее, нежели фанатики, подосланные вредить его жрецам.

— Она, знаешь ли, и более бессмысленно проливалась.

— Знаю, — уверенно ответил заключенный, всем своим видом давая понять, что понимает, с кем говорит. Что ж…

— Оставьте нас.

Раун нахмурился, по всей видимости, решив, что царь хочет лично проучить глупца за неучтивость, но подчинился и снова увел стража за собой. Впрочем, его жрец мог быть и прав, еще неизвестно, чем этот разговор окончится.

— Ну, здравствуй.

— Значит, и правда ты, — к укору во взгляде присоединилась глубокая печаль. — Даже не знаю, что лучше — было считать тебя мертвым или видеть вот таким.

Если бы Корвус все еще мог испытывать подобные чувства, то эти слова наверняка ранили бы его. Но сейчас они вызвали лишь улыбку на его лице.

— И я рад тебя видеть, брат. Зачем ты здесь?

— Разделить судьбу этого бедолаги? — пожал тот плечами и кивнул в сторону мертвеца.

— Довольно, — тихо, но грозно проговорил Корвус. — Кому ты служишь? Что привело тебя в Таламию? Как ты оказался в темнице? — неопределенность выводила из себя. — Не заставляй меня вытаскивать из тебя каждое слово. Я должен понимать, враг ли ты мне.

Не двигался с места, молчал, нахмурив брови, не иначе как подбирал слова. Корвус внезапно осознал, что позабыл имена и лица людей, воспитавших его как родного сына, он ни разу за эти годы не вспоминал о них. Но брата, брата он помнил хорошо, и, признаться, его недоставало. Не хватало того ощущения нерушимой крепости за спиной, чувства плеча, знания, что всегда есть тот, кому можно безоговорочно, всецело довериться, тот, кто, не раздумывая, бросится на обидчиков. Эгоистично? Весьма. Но это было то, в чем он нуждался, будучи Вороненком, и именно то, что его брат бескорыстно давал ему. И вот сейчас, спустя столько зим, Корвус смотрел в его постаревшее лицо, в его ничуть не потускневшие небесно-голубые глаза и ждал ответа, в глубине души надеясь, что тот не подослан противником.

— Как могу быть не врагом, если я служу нашей родине, — и снова упрек. — Полководец отправил меня посмотреть, что тут творится.

— Насмотрелся?

— Вдоволь.

— И на чем попался?

— Хотел уберечь девчушку от твоих извергов.

Корвус не сдержал смешка, звонким эхом отразившимся от каменных стен.

— Сколько зим, Хальвард, — пробуя давно забытое имя на вкус, проговорил Корвус, — а ты ни капли не изменился. Успешно хоть?

— Зарубил бы всех, то не был бы здесь, — нахмурился пуще прежнего. — Почему ты это творишь? Зачем тебе столько крови на руках?

— Так надо, — Корвус махнул рукой, отгоняя тени, стянувшиеся к жаровне в ожидании его воли. Вот уж действительно расточительная трата сил — два призыва и все без толку, головная боль и скверное расположение духа на ближайшие дни обеспечены.

— Кому? — возмутился брат. — Тебе? Твоему богу?

— Всему северу, как бы тщеславно это не звучало. Да, плата высока, но иначе никак.

— Я не понимаю.

— А желаешь понять?

Корвус подошел ближе. Брат всегда отличался внушительным ростом, не помогали царю и высокие каблуки сапог, потому смотреть в его недоумевающие глаза пришлось снизу вверх.

— Что же прикажешь с тобой делать, Халь? Взял бы с собой, чтобы ты лично убедился в моих словах, только как я могу доверять тебе, когда ты пришел шпионить и убивать моих солдат? Молчишь?

— Ты предлагаешь мне последовать за убийцей?

— Убийцей, тираном, узурпатором — называй как душе угодно. Да, не твой метод, согласен. Но и не в моих правилах кого-либо о чем-то просить. Поэтому я предложу лишь один раз. Докажи мне свою верность, и я покажу тебе лицо истинного врага.

— И как же мне ее доказывать с кандалами на руках?

— Начни с малого, скажи, один ли ты здесь…

========== 11. День последней жатвы ==========