Воронья Кость

— Да, допустим, Хоскульд говорил, что священник жил в церкви, в Хольмтуне. И Олаф Кваран схватит его, — сказал Эрлинг с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал. — Его люди гораздо ближе, в конце концов, он правит здесь так же, как и в Дюффлине, и ему плевать что думает Годред мак Харальд по прозвищу Сквернослов.

— Здешние священники должны были знать этого Дростана, — озадаченно сказал Гудрёд. — И те новости, что он принёс о своем мертвом товарище, — заслуживают того, чтобы те, кто царапает обо всём, её записали. А если так — они хорошо спрятали свои записи, нет ни единого упоминания о том, что монах по имени Дростан приходил к ним с сообщением о двух мертвецах в холмах. Годред Сквернослов также должен был узнать об этом и сообщить своим хёвдингам.

Эрлинг пожал плечами, не найдя объяснений для всего этого. По правде говоря, он и не рассчитывал найти какого-нибудь монаха или священника, и все эти истории о знаменитом топоре Эрика — всего лишь сказки. А что до поиска послания, никто из них не умел читать, и, если бы монахи подтвердили его существование, значит, письмо которое они нацарапали, должно быть доставлено кому-то, кто мог бы разобрать их латынь. Тем не менее, он держал язык за зубами, потому что Гудрёд был сыном Эрика, а королева Ведьма была его матерью.

— Теперь мы отправимся к Олафу Кварану, — сказал Гудрёд, положив шлем на изгиб руки. — Старый Ирландский Башмак, скользкий, как мокрый тюлень, желает заполучить топор моего папаши, это точно, — и я нисколько не удивлюсь, если он никому не рассказал о своих планах, даже своему ярлу-сквернослову.

Мысль о том, чтобы оплыть прямиком в Хольмтун и столкнуться с мощью норвежского королевства Дюффлина, заставила Эрлинга сглотнуть.

— Разумно ли это, господин? Оркнеи и Ирландия никогда не были друзьями.

— Моя мать желает этого, — произнес Гудрёд, и его голос прозвенел словно колокол, металлическим звоном, будто шлем все еще был на нем, — поэтому мы должны найти способ.

— А еще она хочет, чтобы я стал королём, — добавил он с горечью, и провел ладонью по покрытым ржавчиной от шлема, поредевшим волосам. — Потому что я самый младший.

Эрлинг неуклюже поднялся на ноги, не проронив ни слова, хотя знал, что самого младшего сына Гуннхильд звали Сигурд, по прозвищу Работорговец. Клипп Хёрс убил его недавно, после того как Сигурд, будучи гостем в его доме, силой взял его жену. Так что Гудрёд скорее был не самым младшим, а последним оставшимся в живых сыном Гуннхильд.

И это не даёт ему право, подумал он мрачно, подвергать нас всех опасности.

— А в следующий раз, — сказал он резко, — я уверен, мы возьмем с собой всю команду.

Гудрёд только проворчал что-то насмешливо-презрительное, затем кивнул массивным подбородком на Ода, который очищал клинок от застывшей крови, время от времени облизывая пальцы. Мальчишка поднял глаза и мягко улыбнулся им обоим из-под черной завесы волос.

— У нас есть твой языческий пес, — произнес Гудрёд, а затем отцепил от пояса небольшую суму и усмехнулся. Эрлинг вздохнул.

— Господин, — сказал он, — мы должны идти. Нет времени для игры в хнефатафл[9].

— Всегда есть время сыграть в "тафл", ответил Гудрёд, разворачивая ткань и расставляя фишки. — Ведь это не отнимет много времени, потому что ты — никудышный игрок.

Эрлинг вздохнул, затем повернулся и бросил взгляд на Ода.

— Не делай так, — сказал он. — Ты заболеешь.

Од лучезарно, как солнечный день, улыбнулся, его губы алели кровью.

— Я никогда не болею, — ответил он.

Глава 3

Побережье Фризии, некоторое время спустя...

Команда Вороньей Кости

Лёжа на краю морской дамбы, Воронья Кость глядел вдаль сквозь траву и луговые цветы. Гудели пчёлы, а рядом лежал Кэтилмунд, жевал травинку и рассматривал холм, возвышающийся за обработанными полями, и дома на нём.

Терп, как называли этот холм, насыпали на случай, если дамба, где сейчас лежал Воронья Кость, не удержит море. Море могло затопить поля, но на этом рукотворном острове дома местных жителей — фризов остались бы сухими.

— Гляди, что это он там делает? — спросил Кэтилмунд, и на этот раз Вороньей Кости пришлось признать — он понятия об этом не имеет. Трэлль с топором, похоже, пытался вырубить заготовку из слегка искривлённой ветки, чтобы затем закрепить её в станке для обработки дерева, стоящем неподалеку. За ним равнодушно наблюдал старик — видимо лишь для того, чтобы убедиться, что трэлль воспользуется топором только для рубки дерева, хотя раб даже с этим делом справлялся плохо.

Трэлль рубанул раз, другой, потом топор слетел с топорища, он пошёл его подбирать, опять насадил на рукоять и снова склонился над толстой веткой. Удар, второй, третий — и топор слетел снова. Трэлль пошёл за ним, а старик горестно покачал головой и сплюнул.

Маленький, смуглый и оборванный трэлль-дурачок совсем не интересовал Воронью Кость. Они с Кэтилмундом пришли посмотреть, не отсюда ли прибыли те налётчики на длинной, как змея, лодке, а если так — сколько их тут ещё оставалось.