Воронья шпора

Остававшиеся на берегу корабли тоже ждали: гвоздей, бимсов и парусов. Служащие на них моряки уже настолько надоели местным магистратам, что их начинали вешать за мелкие преступления. Поток золота и серебра, истекавший из Парижа, как-то вдруг пересох. Закончилось даже пособие, которое беглецы столько лет получали от французской короны, и ничего поделать с этим было нельзя.

Джаспер сомневался даже в том, что новый король знает их имена. Старший Тюдор всегда находил приятным общество Людовика, и теперь они с Генри впервые получили возможность понять, как трудно выхлопотать аудиенцию у короля, если он, а скорее всего его придворные, не хочет этого. Шли месяцы, и Тюдорам пришлось продать все ценное, что у них было, просто для того, чтобы не умереть с голоду. Джаспер писал письма и отправлял их с вестником в Кале, а оттуда их переправляли в Уэльс и Лондон. Просить было неприятно, однако иначе пришлось бы голодать. У старшего Тюдора еще оставалась в Уэльсе пара-другая друзей, однако в тощие времена надежнее всего было обращаться к Стэнли. В качестве награды за службу сэр Уильям Стэнли был возведен в сан лорда верховного судьи Уэльса. Он присылал Тюдорам новости, а иногда и кошель с серебром по просьбе своего старшего брата. Лорд Томас Стэнли стремился порадовать свою жену Маргарет и ее изгнанника-сына. Мать Генри иногда и сама присылала мешочек с деньгами, когда осмеливалась на это, потому что считала, что за ней следят. Она сохранила свое место при дворе, однако король Ричард держал шпионов повсюду, и все их отчеты и заметки поступали в Тауэр.

Джаспер и Генри выжили, хотя питались теперь в спартанской манере и одевались отнюдь не по моде. Оба знавали и худшие времена. К тому же теперь им было с кем поговорить. Окружавшая их маленькая колония валлийцев и англичан выросла до пары сотен, и теперь все они могли хохотать и разговаривать целыми вечерами. Некоторые, приспосабливаясь к новой жизни, даже нашли себе работу в Ренне.

На берегу можно было увидеть поломанные ребра боевых кораблей, вытащенных на берег. Девять из восемнадцати все-таки вернулись в безопасную гавань, и Джаспер с Генри через каждые несколько дней развлекали своих гостей интересным зрелищем, проводя их по краю берегового обрыва и показывая мастеровых, снующих возле кораблей с орудиями в руках.

Большие корабли по одному исчезали с берега, сразу после того как обретали способность хотя бы ковылять под парусом. Целый год дядя с племянником провели в королевской опале, однако в конце концов возле двери Тюдоров объявился щеголеватый герольд. Сердце Джаспера екнуло, когда он увидел этого человека в чистом шитом золотом камзоле с королевскими лилиями на груди.

Пригласив гостя войти, старший Тюдор принял привезенный им свиток. Расправив его, он принялся изучать плотные черные строчки, написанные от края до края листка без единого пробела. Читать их было сложно, и Джаспер, вздохнув, начал водить по бумаге пальцем, чтобы не потерять течение мысли.

– Да… o, боже мой… – проговорил он, впервые узнав, что король Ричард потерял и своего наследника, и, несколько месяцев спустя, жену. Трон Англии пошатнулся, и похоже, что при французском дворе кто-то вспомнил про двоих Тюдоров, ожидавших как раз такой ситуации.

С крепнущей радостью Джаспер прочел разрешение снова обратиться к королевским фондам. Он мог теперь отнести эту бумажку к любому меняле и опустошить его сундуки. Руки его затряслись, и в этот самый момент за дверью по брусчатке застучали колеса, заставив его отвлечься от чтения. Подбежав к двери домика, старший Тюдор посмотрел вверх, на горку.

Ведущая с востока дорога была забита телегами и марширующим войском. Четырнадцатилетный король Карл Французский решил перейти к действиям. Удивленный Джаспер повернулся к племяннику:

– Здесь написано, что нам дают две тысячи людей, хорошо обученных и вооруженных. Пока мы видим только первых из них.

– Но нам потребуется много больше солдат, – отозвался Генри. – Тогда начинаем с Уэльса.

– Откуда именно? – спросил его дядя.

Странно было видеть племянника в новом свете. Претензии Генри на престол были настолько хилыми, что, пожалуй, не выдержали бы солнечного света в ясный день. А после Тьюксбери ясных дней, можно сказать, и не было. Матерью Генри была Маргарет Бофорт. Четыре поколения отделяли ее от Джона Гонта, родоначальника Ланкастеров. Вот так.

Посмотрев на небо, Джаспер вспомнил крохотную женщину, которую давным-давно увозил из Пембрука. После всех страданий и горя, выпавших на ее долю, Маргарет благополучно вышла замуж за лорда Стэнли и в течение всей жизни Генри приглядывала за ним, ожидая подходящего мгновения и надеясь на то, что оно придет. Должно быть, целая дюжина знатных домов обладала более обоснованными, чем у Тюдоров, претензиями на престол, однако все они был выбиты в ходе жестокой тридцатилетней войны. Генри Тюдор являлся последним представителем дома Ланкастеров, имевшим право на английский престол. Мысль эта увлекала, вселяла трепет.