Воронья шпора

До бросил взгляд на огромную поленницу, сложенную ярдах в сорока от его маленькой хижины. В число его обязанностей входило разбирать ее и заново складывать каждую неделю, чтобы дрова оставались сухими. В ливни и бури он укрывал поленницу парусиной, обвязывая ее со всех сторон. Мальчик знал, что костер зажжется и что он должен действовать, однако все смотрел и смотрел, переводя взгляд с поленницы на флот и обратно.

Он стряхнул с себя задумчивость и, выругавшись под нос, побрел под свою крышу. Слава богу, масляный фонарь горел! Зажигать его поутру было первой обязанностью До, и он не пренебрегал ею, особенно в холодное утро, когда можно было порадоваться теплу, исходящему от стеклянного цилиндра, и греть о него руки до тех пор, пока он не сделается слишком горячим. Сняв фонарь с полки вместе с пачкой свечей, юный смотритель заторопился обратно к костру. Опустившись на четвереньки, он совал в деревянную кладку горящие ветви, раздувал их и подкладывал сухого мха до тех пор, пока огонь не охватил всю поленницу. Языки пламени алыми лентами майского дерева охватили поленья, в которых уже вскипал древесный сок и которые от этого уже начинали потрескивать. Убедившись в том, что огонь разгорелся, До сбегал в хижину, схватил несколько охапок длинных веток зеленого папоротника и бросил их на пылающий костер, над которым на сотни футов над его головой немедленно поднялся столп серого дыма.

Наконец, он остановился, уперев руки в бока, и тут только, глядя на вражеский флот, пересекший Северное море и идущий вдоль английского побережья, заметил, как запыхался. Он не стал оглядываться, когда в деревне внизу затрубил боевой рог, хотя вполне мог представить себе надутые красные щеки дующего в него мясника. Картинка эта заставила его ухмыльнуться.

И вдруг вдалеке он заметил еще одну искорку света. Мальчик повернулся, и глаза его округлились. Там, на высоком берегу, дальше, чем ему случалось заходить, зажегся другой костер. И еще, вглядываясь в него, До заметил, как моргнула еще более далекая светлая точка уже в нескольких дюжинах миль от него. Подобные ему самому мужчины и юноши подхватывали переданный им сигнал тревоги, переносили его все дальше и дальше.

До видел немногие из этих огней, однако ему вдруг представилась картина, от которой перехватило дух: по всему восточному побережью страны зажигались сигнальные костры, передающее посланное им слово. На какое-то мгновение он испугался, однако гордость вытеснила все чувство тревоги. До улыбнулся и пожалел, что с ним рядом нет собаки.

* * *

Эдуард взирал на английский берег, проплывавший в милях по левому борту, со своего рода отчаянным вожделением. Во все проведенные в изгнании месяцы он старался не думать об Англии. В этом не было никакого смысла, пока король оставался на континенте, не имея возможности вернуться. Но теперь, когда меловые обрывы, венчающиеся бурыми и зелеными шапками, обращались к самому сокровенному в его сердце, Йорк мог только смотреть и надеяться.

На высоком меловом холме возникла яркая точка. Из такой дали она казалась не ярче простого факела. Но затем, на глазах короля, вдоль берега возникла целая цепь огоньков: они зажигались один за одним, словно бусины на нитке, словно звенья одной цепи. Странно было думать, что зажигавшие эти костры люди предупреждают других о том, что возле побережья появился угрожающий вторжением флот. Эдуард видел солнце, заходящее за линию огней. Совсем скоро костры превратятся в янтарные капли на черном бархате ночи.

Он посмотрел на мачту:

– Капитан! Поднимите мой флаг! Пламенеющее Солнце, будьте добры. Пусть видят, что я вернулся.

Для того чтобы извлечь большое полотнище из сигнального ящика, потребовалось некоторое время, однако герцог Карл превосходно знал это знамя, и оно оказалось на месте. Вышитый флаг привязали к сигнальным канатам и подняли на мачту, и он заполоскался на ветру. До слуха Эдуарда донеслись звуки одобрения с соседних кораблей, с палуб которых разглядели вывешенные цвета. Он улыбнулся, когда его брат Ричард буквально вывалился из надстройки, в спешке едва не упав на палубу.

– Теперь им известно о нашем появлении, – проговорил король, указывая на линию огней. Но насколько далеко протянется эта цепочка на юг, прежде чем какой-нибудь гонец помчится от берега в глубь острова? Или гонцы уже скачут по узким дорогам, стремясь поскорее попасть в Лондон, к Генриху?

Ричард поднял голову, увидел на мачте пылающее солнце и расхохотался:

– Правильно! Пусть боятся! Он выгнал нас, и мы не простим такого бесчестья, брат. Йорки не ведают позора. Пусть горят костры. Мы не остановимся до тех пор, пока они не прогорят в золу.

10

В ту ночь они стали на якорь возле Кромера, на восточном берегу Англии, и разослали по окрестностям на шлюпках лазутчиков – искать лошадей и сподвижников.