Воронья шпора

Скрежет металла по камню оповестил Ричарда о появлении на кровле башни герцога Эксетера. Уорик кивнул соратнику, хотя, по правде сказать, предпочел бы остаться в одиночестве в подобный момент. К несчастью, Генри Холланда нельзя было назвать великим мыслителем, и в тот самый момент, когда графу был необходим отменный тактик, рядом с ним у бойниц появился Эксетер, близорукий бульдог. Нижняя челюсть герцога и впрямь выступала дальше верхней, придавая своему хозяину свирепый вид, дополнявшийся сеткой лопнувших вен на щеках, приобретенной в результате многолетнего пьянства.

Футах в шестидесяти под ними, у подножия стены, герольд Йорка протрубил со всей громкостью и знанием дела, доступным лишь истинным мастерам своей профессии.

Уорик вздохнул и поскреб пальцами голову.

– …личный вызов от имени Его Величества, короля Эдуарда Йорка, в ответ на несправедливости и оскорбления, нанесенные его королевской персоне и его роду.

Перечень обвинений оказался достаточно кратким, и Ричард отметил, что герольд несколько раз упомянул королевские титулы, забыв о том, что Эдуард утратил свою корону. Очевидно, дом Йорков хотел сделать вид, что этого не случилось.

– Наглый ублюдок, – пробормотал уставившийся вниз Эксетер.

Уорик едва не отослал его прочь. Не то чтобы он не нуждался в совете, но ему предстояло сделать выбор, сотрясавший его душу до самого основания. И все же он не намеревался выслушивать подобный совет из уст герцога.

– У нас с де Вером на двоих шесть тысяч солдат, находящихся на востоке в нескольких милях от города, – продолжил Эксетер. – Насколько я слышал, ваш брат Монтегю скоро подойдет к нам. На западе стоял Кларенс, хотя теперь о нем можно забыть.

– Я прекрасно знаю, где расположены наши люди и сколько их, милорд, – пожалуй, излишне резким тоном проговорил граф. Его соратник заметил эту колкость и, еще сильнее, если это было для него возможно, побагровев, склонился вперед и, тыкая в воздух пальцем, стал задавать вопросы:

– Вы выставите своего бойца? Или хотите выйти лично, Невилл?

Уорик подавил приступ неприязни. Основную часть прошедшего двадцатилетия он сражался на обеих сторонах жестокой гражданской войны, и ему неизбежным образом приходилось общаться с теми, кого он встречал в качестве врагов на поле боя. Некоторых, например Сомерсета, он уважал. В отличие от Генри Холланда, герцога Эксетерского, этот человек вел себя как тиран с теми, кто попадал в его власть, – и как лизоблюд по отношению к тем, кого ставил выше себя. Людей, подобных Уорику, он относил к какому-то непонятному среднему рангу. Ричард располагал большей властью, имел больше земли, денег и опыта, чем Эксетер, однако титул позволял герцогу приказывать графу. Холланд слишком внимательно относился к подобным тонкостям, в то время как Уорик успел повидать столько всяких разностей, что нечасто вспоминал о всяких рангах, кроме тех случаев, когда ему досаждал этот краснолицый дурак.

– Только после вас, милорд, если угодно, – проговорил граф, указывая на герольда. – Я на пару лет старше вас, а вы, вижу, не рветесь сойтись с ним. Эдуард сейчас находится в самом расцвете сил; не думаю, что во всем моем войске может найтись человек, способный выйти под моим гербом на это поле и победить его. А я не готов расстаться с жизнью только для того, чтобы Йорк мог включить новую красочную подробность в свое жизнеописание. Однако, милорд, я уверен

в том, что вас внизу ждут совершенно неотложные дела. Вы должны приготовить своих капитанов у главных северных ворот.

– Кое-кто сочтет вас трусом, Невилл, если вы не ответите на вызов.

– Болтовня дураков меня не волнует, Холланд! – резко бросил Уорик. Он отвернулся, однако копившийся в его душе гнев искал выход, обращаясь скорее на Эксетера, чем на вызывающего его на поединок врага. Впрочем, какая глупость – спорить с собственным подчиненным в такой напряженный момент!

– У вас в городе находятся десять тысяч человек, – упрямо продолжал свою линию герцог, – и почти столько же стоят в нескольких милях к югу отсюда у замка Уорик. Вы послали за ними гонцов? На востоке от нас расположился де Вер, граф Оксфорд, и наши шесть тысяч, готовые ударить во фланг ублюдкам. Так созывайте их, Невилл! Спускайте свою свору!