Вороны Чернобога

Данияр поёжился. Он не привык переживать слишком глубоко. Но сейчас он вновь чувствовал себя подавленным. Столько эмоций испытать… Как будто асфальтовым катком переехали.

— Что это было? — задумчиво спросил Александр Михайлович. Он выглядел самым спокойным из них. Но ворон слышал, как он частит дыханием. — Ценность Руси подтвердилась… — Он улыбнулся смущённой его словами девушке. — Данияр, что там с этой клятвой? Почему она испугалась твоих слов?

— Она потребовала с ворона клятвы быть на стороне алконостов, и девушка дала эту клятву. Но была при этом… не совсем вменяемой. Из–за боли или из–за того, что была… удивлена тем, что узнала о себе. Ну, что–то типа шока или дезориентации у неё точно было. Поэтому данная ею клятва среди наших не является настоящей.

Они помолчали. Руся уже не цеплялась за его рукав, а обняла его руку, плотно прислонившись к нему самому. И это как–то ободряло…

— И что дальше? — зябко передёрнув плечами, спросил Митя. — Вернёмся домой?

— Интересно, — всё так же задумчиво сказал Александр Михайлович. — Я ещё не со всем разобрался в этой новой для меня жизни. Но один вопрос… Он очень логичен. Как они–то узнали про эту девушку? Ты–то, Данияр, понятно. Ты рассказал, как узнал про меня и про Митю. А откуда они–то узнали, что упырь нападёт именно на неё? Если у них посредников своих нет…

Прежде чем ответить, Данияр опустил голову, раздумывая, признаваться ли. Потом вздохнул и пожал плечами.

— Если бы я знал, где она живёт, первым делом пошёл бы искать её. Она слабей вас, Александр Михайлович. Чисто физически. А потому я не удивлюсь, что именно по этой причине упырь в первую очередь нашёл её. Точней — его натравили на неё. Боюсь, я пошёл по облегчённому пути — сначала разыскал вас, потому что ваш адрес был известен.

— Из чего мы делаем вывод, — заключил Александр Михайлович, — что те, кто поднимал упырей, знали обо всех воронах. И я согласен с Митей — что дальше?

— У Всеволода оставались книги и записи, — медленно сказал Данияр. — Я бы хотел съездить за ними. С Русей, если она не будет возражать. А вы… Вы можете ехать домой.

— Ну нет, — тут же сказал Александр Михайлович, — пока моё семейство отсутствует, пока я располагаю свободным временем, давайте–ка съездим туда с комфортом. На моей машине. А вдруг придётся перевозить эти самые книги и рукописи? Ты же сам не знаешь, сколько их там.

Уже в машине Данияр, севший рядом с водителем, собрался с духом и признался:

— Кое в чём Анжелика права. Из меня плохой организатор и руководитель.

— А что вообще делают вороны в городе? — спросил Митя. — Ну, кроме того, что ходят на упырей?

Данияр улыбнулся его наивному представлению о деятельности воронов, но ответил серьёзно.

— Я скажу так, как мне говорил когда–то Всеволод. С давних пор на Руси были волхвы, волшебники, колдуны и ведьмы — так называемая эзотерическая жизнь. Тёмная половина этой жизни называлась Навь. И мы, вороны Чернобога, её неотъемлемая часть. Наша вотчина — ночь и связанные с ней… процессы. В основном — смерть и пророчества, намертво связанные между собой. И по мелочи — работа с тёмными силами, которые порой начинают слишком нагло поднимать головы. Но смерть — не значит, что вороны несут её кому–то. Хотя бывало всякое, как в последние ночи. Чем я занимался до сих пор? Ночами слушал город… — Он помолчал немного, а потом снова начал рассказывать: — Никто никогда не задумывался, как умирают порой одинокие люди в своих домах? Эта смерть тихая и горестная, потому что за мёртвыми приходят только тогда, когда от них начинает исходить смрад гниющего тела. А иной раз приходят, когда тела ссыхаются… А души, неотпетые, мыкаются и плачут над ними… И я слушаю город и иду туда, где отлетает одинокая душа, но остаётся на невидимой другим тончайшей привязи с телом. Я захожу в квартиру и проверяю, в самом ли деле человек одинок. А потом звоню тем, кто должен забрать и похоронить тело в течение трёх дней. Иногда удаётся предотвратить смерть — это происходит тогда, когда я улавливаю тонкое, еле слышное сотрясение пространства и понимаю, что вот–вот произойдёт непоправимое. Ещё реже бывает вообще предупредить смерть. Но это очень редко…

— Что ты сказал?! — вдруг вскинулся, не оглядываясь на него, Александр Михайлович. — Можно предотвратить? Можно уберечь от смерти?

— Можно, — спокойно подтвердил ворон. — Но это случаи… механические. Можно прийти вовремя — и отговорить от самоубийства. Можно прийти и оттащить человека, который вот–вот перейдёт дорогу — одновременно с машиной, которая внезапно рванёт на скорости и может сбить его. Такие случаи часто бывают. А что? У тебя были предвидения или предчувствия?

Младшие будто затаились на заднем сиденье, жадно вслушиваясь в их разговор. Но Александр Михайлович молчал, хотя его учащённое дыхание было слышно отчётливо.