Закипая настоящим гневным бунтом из–за невольного заключения, Руся сердито смотрела на подъездную дверь и представляла, как она видит Данияра выходящим, как он подходит к машине и как она уничтожающе говорит ему: «Использовал меня, да? И тебе не стыдно уподобляться алконостам?!» А потом придумывала другие слова, похлеще, пообидней — такие, чтобы его сильно задело, обидело. И даже барабашки, продолжающие бегать по её и Митиным плечам, не утешали… Она мрачно смотрела из тёмной машины на ярко освещённую близким фонарём дорожку к подъезду и думала, как бы завтра, то есть уже сегодня утром, например, отказать Данияру, если тот снова позовёт на помощь. Отказать так, чтобы тот понял её значительность и важность как посредника. А не использовал как глупую девчонку, которая только и делает, что смотрит ему в рот…
— В мешке…
Девушка от испуга подпрыгнула на сиденье. Выдохнутые Митей шёпотом слова продрали морозом по спине. Стремительно развернувшись к Мите от окна, она уставилась на него. Барабашки затаились на тех местах, где их застал этот шёпот… Отмерев, Руся, слыша собственное сердце, всё ещё больно колотящееся от мгновенного страха, пригляделась к парнишке: вот так по–дурацки решил подшутить над ней? Но Митя совершенно очевидно продолжал спать в наведённом вороном сне. Вспомнив, как можно узнать, видит ли сны спящий, Руся всмотрелась в его закрытые веки, благо свет с улицы позволял разглядеть его лицо. Да, глаза под веками неровно двигались, а дыхание… Митя дышал всё учащённей, как будто видел кошмар. И вскоре Руся испугалась. А если с ним что–то за время отсутствия старших произойдёт? И что же он видит в своём сне, если говорит про какой–то мешок?
А потом Руся вспомнила кое–что и взяла себя в руки, хотя это было непросто. «Митя — ворон, — ещё раз напомнила она себе. — А если он видит пророческий сон? Предсказание? А я сорву ему это предсказание… Тем более если человек резко просыпается, он сразу забывает всё, что видел во сне. Даже у меня такое бывало. Нет уж… Пусть досмотрит, а потом расскажет, что видел». И села поудобней, чтобы слышать всё, если парнишка–ворон снова заговорит. На всякий случай — слышать. А если он всё–таки забудет, что во сне было? А она, Руся, скажет ему, что именно слышала от него, и Митя вспомнит свой сон.
Теперь девушка уверилась, что Данияр не зря оставил её в машине рядом с Митей. Думая о воронах, об их странных способностях, она, усиленно размышляя над всем подряд, немного путалась с тем, где способность, а где — стечение обстоятельств, но приходила к выводу, что и стечение обстоятельств у воронов не бывает напрасным. А вдруг такие ситуации — это тоже прозрение, только… ну, на этом — интуитивном уровне? И барабашки не сбежали, а тоже смотрят… Значит, она, Руся, права, и надо сидеть смирно, сторожа юного предсказателя.
А заодно можно подумать ещё кое о чём.
Девушка–ворон.
Бедненькая… Как ей досталось от упыря… Если алконосты — хозяева светлого дня, то почему они так небрежно отнеслись к раненой? Или светлый день ещё не значит — добрый день? Алконосты — обычные люди с даром, только им дано использовать его днём? Но в любом случае девочку могли бы сразу перевязать. Да хоть умыть от крови!..
— Из багажника…
Шёпот Мити снова застал врасплох.
Руся встрепенулась. Две фразы, сказанные шепотком, показалось, были связаны между собой по смыслу. Например, потому что мешки и правда можно положить в багажник. Но о каких мешках говорится в его сне? Какие мешки он видит там? Или… Руся аж заледенела от страха. Воображению представилась яркая картинка: злоумышленники пробрались в морг, отыскали нужные им свежие трупы — и теперь впихивают их в мешки, которые потом прячут в багажник. А потом из тех трупов они — Данияр сказал: некроманты! — будут сотворять упырей!
Бедный Митя! Ну и сны ему снятся!.. Руся даже захотела пожать ему руку и вообще посидеть не просто так рядом, а именно — сжав ему ладонь, чтобы и во сне он знал, что не один. Но опять–таки побоялась прервать сновидческое прорицание, а потому лишь вновь уставилась на парнишку–ворона с ожиданием…
А если не морг? Если в мешки затаскивают выкопанных покойников — только–только с кладбища? Воображение на это предположение мигом подкинуло кадры из парочки фильмов про зомби… Правда, дальше этих кадров у Руси не пошло, так как зомби — это всё–таки зомби, а упыри — это упыри. Зомби сожрут всех и всякого, а упыри сосут кровь. Ну и в некоторых случаях, как тот, в котором она участвует, будут стремиться убить определённого человека. Хм… Значит, они, эти упыри, мертвецы–киллеры?
— Совсем рядом…
Вот уж после этого Руся внутренне взмолилась к Мите: «Проснись! Сам проснись, Митька! Мы хоть спрячемся в подъезде! У него дверь металлическая, домофонная — ни один упырь не прорвётся! Митя!»
И тут барабашки подозрительно пропали. Все как один.