Вороны Чернобога

– Вы из него выдерите список всех его здешних дружков-товарищей, – устало посоветовал Александр Михайлович. – Мало ли что у него еще в заначке… А если он где-то полуфабрикаты этих упырей оставил? Дружкам-то?

– Хм… Мы как-то об этом не подумали, – признался озадаченный Иннокентий. – Но вызнаем. Он, честно говоря, дурак дураком… Кому только дар сильного ни достается…

И некромант уехал вместе со своими, перед тем клятвенно заверив, что уничтожили всех упырей в дачном поселке. Данияр было открыл рот спросить, нет ли среди них человека-упыря. Но подумал, что Иннокентий и сам бы первым делом рассказал о том, и не стал спрашивать.

Вороны и посредница с минуту смотрели на открытую дверь в притихшую тьму.

Митя шмыгнул носом и неловко сказал:

– Мы так здесь и останемся?

Еще минуту все обдумывали странный вопрос парнишки-ворона.

Первой отозвалась Карина:

– Я бы тоже не отказалась вернуться в город.

А Руся вопросительно посмотрела на Данияра.

Александр Михайлович встал и кивнул:

– Данияр, дай топор. Схожу к соседям, оставлю у их двери. Вернусь – поедем в город. Что-то… Митя прав. После таких событий оставаться в поселке – нет, неохота.

А когда он снова вошел в помещение, Митя сообщил ему:

– Мы все будем спать в доме Данияра. Я у него в квартире, а Карина – у Руси. Мы так договорились, чтобы тебе не ездить много.

– Спасибо, – спокойно кивнул Александр Михайлович, но все видели, как он рад этому их решению.

– Ой, гитару чуть не забыли! – спохватился Митя и бросился было за музыкальным инструментом в другую комнату, поменьше.

Данияр остановил его на полпути.

– Гитара не нужна. Завтра попробуем одну вещь. А сейчас – не задерживаем Александра Михайловича. Быстро идем к правлению поселка.

– А как же нечистики? – испугалась Руся, вспомнив.

– Окно открыто – уйдут, – объяснил Данияр, который только сейчас почувствовал, что начинает пошатываться, и переживал за старшего ворона, каково ему будет вести глубокой ночью машину.

Но в дороге Александр Михайлович выглядел бодрым.

Когда младшие вышли и сразу пошли к подъезду, он, усмехнувшись, негромко сказал Данияру:

– Всю дорогу вспоминал то странное ощущение, как ты сказал, проявления. Оно… часто бывает?

– Только в боевом трансе, – понимающе усмехнулся и Данияр: вот почему старший ворон за рулем казался бодрым!..

– Вон как… Любопытно. Ладно, до завтра.

– До завтра.

Данияр пошел к двери подъезда, которая медленно и величественно качалась из стороны в сторону перед уставшими глазами. Пальцы ворона вздрагивали, когда тени упырей возникали между ним и металлической дверью. Он знал, что это видения полусонных мозгов вкупе с впечатлениями от недавней бойни, но руки вздрагивали конвульсивно – и он ничего не мог поделать с этим.

Девушки дожидались его у квартиры Руси.

– Ты уверен, что тебе перевязка не нужна? – строго спросила Карина, а Руся посмотрела с такой жалостью, что он сумел улыбнуться.

– Нет, спасибо. Некроманты-целители все, что надо, перевязали. Мне нужен сон.

Он мог бы объяснить, что сон, особенно под утро, помогает любому ворону быстро избавиться от любых порезов и ран, отправляя его на время в Навь, где он будет летать, набираясь сил. Но он слишком устал… Он кивнул им и поднялся на свой этаж. Митя уже спал. Вот уж кому тоже не слишком повезло с сегодняшним днем!

И с ночью…

Прежде чем устроиться спать, Данияр вышел на балкон, где взял пакетик с землей и рассыпал ее возле кушетки, на которой спал парнишка-ворон. Земля вперемешку с мелкими крошками асфальта была взята с того места, где Митю нашли пьяным. То есть взята от трансформатора возле его же, Митиного, дома.

– Спи, Митя… – прошептал Данияр, от усталости еле ворочая языком. – Спи и выполняй свое предназначение ворона-сновидца.

Если он, Данияр, все понял правильно в предыдущем сне парнишки-ворона, значит, новый сон Мити будет очень неожиданным для всех.

Сам же Данияр практически упал на диван и некоторое время смотрел в потолок. Глаза закрывать – страшно. Он знает, что его может ждать во сне. Все, что наяву было смешанным воедино, сейчас будет разбито на отдельные детали. Остается лишь уповать: даже во сне он не уступит.

Но видимые в свете ночника, оставленного для Мити, предметы вели себя необычно: их очертания то и дело расплывались, а цвет неожиданно становился слишком ярким. Данияр понял, что бороться со сном не стоит. Слишком устал.

И закрыл глаза.