Вороны Чернобога

– Решили, что на месте посмотрим, стоит ли оставаться. И поехали. А как приехали – жуть страшенная сразу. Нет, мы-то сразу не поняли, что случилось. Просто в том поселке такая тишина была!.. – Она вздохнула, вспоминая гнетущее впечатление пустого места, которое утром активно и оживленно гомонило на разные голоса. – А потом началось… Главное, уже темно становилось. И вдруг как затопали за забором, как завыли! Мы думали – бешеные собаки по поселку бегают. Правда, понять не могли, откуда столько: бежали они мимо нашего домика, ну, домика Мрака, очень долго. А потом Данияр и Александр Михайлович ушли. Взяли с собой топоры и ушли. А пока их ждали, тамошние садовничие попросились к нам, за забор. Оказывается, Мрак на забор поставил колдовскую защиту и от них тоже. Ну, мы их спросили: вам-то чего бояться? Спрятались бы за любым забором – вас собаки-то и не достанут. И вот тогда мы узнали… Ух как испугались! Садовничие сказали, что там не собаки бегали, а упыри! Представляешь, Евсеич?! Этот дурак сотворил упырей из мертвых собак и кошек! По ночам их выпускал прямо в поселке, а потом собирал в какой-то сарай. Они его-то слушались. А потом… Потом приехал Иннокентий со своими и забрал его – мозги почистить. И этот… дурак, не сказал ему, что он натворил! А его друзья, такие же дураки, сегодня вечером взяли и без него выпустили этих упырей! Я послушала-послушала садовничих – и такая жуть…

Руся передернула плечами, поставила ноги на подоконник и села, обнимая колени. Она снова переживала ужас, пробивший ее в дачном поселке, когда она узнала про упырей – собак и кошек. Она тогда немедленно впустила садовничих и других нечистиков, а уж только потом, спохватившись (уже знала кое-что из колдовских законов и правил), взяла с них клятву уйти с рассветом. Среди нечистиков оказалось несколько существ, которые в сумерках сияли мягким солнечным светом. Она поняла, что это духи светлого дня, но узнать, кто они, не успела. Как Карина и Митя, так и она бросилась к забору – ждать Данияра и Александра Михайловича, чтобы поскорей открыть для них калитку, если вдруг им придется спасаться бегством.

Вспоминая, что пережила в те минуты страшного открытия: старшие вороны побежали вслед за псевдомертвыми созданиями! – Руся вздохнула. Был момент, когда она в панике, ничего не соображая от страха, рванула на себя калитку, намереваясь изо всех сил бежать за Данияром, чтобы предупредить его об опасности. Удержала Карина, успевшая поймать ее за плечо, да и Митя, секунду помешкав, вцепился в ее руку, оттаскивая Русю от забора.

– Опоздала ты со своим предупреждением!

– Пустите меня! Их надо догнать и вернуть!

– Руся, успокойся! Не зря же мужчины взяли с собой топоры! Мне кажется, Данияр уже знает про упырей!

– Но…

– Руся, а если они сейчас уже близко к упырям?! – рявкнул Митя. – А ты закричишь! А если вся свора кинется на наших?!

– Сама подумай, Руся, – уговаривала воронушка, железно удерживая ее на месте и одновременно со страхом поглядывая за ограду. – Ты же тоже слышала крик снизу! А если наши там уже рубятся и кого-то спасают? А если свора на тебя кинется? Ты же закричишь! И кого тогда Данияру спасать? Тех, на кого напали? Или тебя, которая с бухты-барахты туда явилась? Тебе самой потом стыдно не будет, что туда поперлась?! Стой здесь! Будем вместе ждать! Если что – калитку надо будет быстро открыть! Для них это, наверное, уже будет счастье!

Сумбурная речь Карины, перебиваемая возмущенными воплями Мити, сумела-таки убедить Русю остаться за защитой дачного забора.

А сейчас она сидела на подоконнике и смотрела в окно, забыв о домовом, который, вздыхая, тоже уставился на улицу. Руся размышляла над внезапной проблемой. Она вчера все время жалась к Данияру, потому что боялась отходить от него на пару шагов дальше, чем обычно. Из-за того некромантского приема, как объяснил ворон, – из-за «могильного холода», в который «этот дурак» погрузил ее, чтобы покуражиться над ней.

И вдруг… Она попыталась броситься за Данияром, когда за забором бушевала свора упырей?! Почему?! Ведь она испугалась! Она долго боялась всего! Очень долго – целый день! Но даже мысли не было, что это страшно – бежать по пустынной улице туда, где выли и рычали упыри!.. Нет. Страшно было. Но этот страх был за Данияра. Ну и за Александра Михайловича, конечно, как же иначе.

Это что? Клин клином выбило, как бабуля скажет? Значит, страх за себя не так страшен, как страх за кого-то?

– Руся… – шепотом позвали от двери. – Ты что это не спишь?

Домовой тут же скатился с подоконника. Бабуля его видела, но общаться не могла, так что Евсеич не любил «на глазах у хозяйки мельтешить».

– Сейчас пойду, – шепотом же откликнулась она. – Есть захотелось. И пить. Бабуля, у меня в комнате Карина спит. Ничего?

«Ничего» – значило: можно ли было без ее, бабулиного, разрешения?

– Ничего, – согласилась бабуля. – Но потом расскажешь.