Вороны Чернобога

Рассчитав свое личное время, Данияр прикинул, что у него есть часа три, чтобы сбегать на старинное городское кладбище и проверить упырью лежку. А потом, возвращаясь домой, можно посетить вторую лежку – в лесопарке. Ту самую, которую показали кикиморки. Меченая на время этого путешествия не нужна. Чего Данияр всегда терпеть не мог, так это зависимости от других людей. Он не любил ждать этих других. Не любил прикидывать время, сообразуя его с временем других. Свобода от всех – вот что всегда нравилось ворону. Свобода, когда ни от кого не зависишь во времени и общении… Правда, сейчас свобода его ограниченна: Митя спал крепко, но приходилось думать о том, когда он проснется. А потому действовать надо было в расчете на длительность его сна.

Данияр поморщился. Вздохнул. Молодой ворон теперь на его совести. Делать нечего. Придется быть зависимым.

Он быстро вышел из квартиры, побежал вниз по лестнице – лифтов не любил. И не потому что клаустрофобия или что-то другое, а потому что – та же зависимость. Пусть на этот раз от места.

Когда-то его, естественно не знавшего о своей способности, нашел Всеволод.

Семья, в которой рос Данияр, от основных родственников была на отшибе. Во всех смыслах. Мать, тогда девушка из довольно состоятельной семьи, резко пошла против мнения и желаний своих родителей и выскочила замуж за простого парня, мастера с частной мебельной фабрички. У него имелось жилье на окраине города – в двухэтажном доме, гулкая двухкомнатная квартира с высокими потолками, доставшаяся от деда по отцу. Переехавшая сюда молодая женщина была рада, что оказалась подальше от своей семьи, живущей в почти центре, ведь та была категорически против ее замужества. А в эту часть городской окраины обычный общественный транспорт почти не ходил. Ехать же на личной машине сюда, к своевольной парочке, старшие посчитали ниже себя…

Один за другим в семье появились дети: сначала Денис, затем – погодок Данияр. Денис был дворовым пацаном – любил тусить с другими пацанами из своего дома. А вот младший часто шастал по лесу, благо тот рос неподалеку…

Со временем родичи, от которых дочь удрала, попытались со строптивыми молодыми, сейчас, кажется, вроде остепенившимися, как-то все же состыковаться, а затем тихой сапой прибрать семейство под общую крышу. Но мать упрямо противостояла желанию родителей влить отдельную семейную ячейку в нехилый такой семейный клан. Данияру тогда исполнилось лет тринадцать…

И однажды уговаривать ее и солидно потолковать с ее избранником явился глава этого клана – дед. Для пацанов – конечно же прадед. Всеволоду, его старинному другу, как раз понадобилось съездить в эту часть города, и дед-прадед обрадовался поддержке, поскольку знал Всеволода как красноречивого оратора, а потому и взял его в свою машину. Сначала управились с делами Всеволода, благо времени на них много не требовалось. Затем поехали к непокорным родичам. Воскресенье – почти вся семья оказалась в сборе, то есть Дениса отыскали во дворе, а вот Данияра пришлось дожидаться из лесных странствий. Всеволод всегда был любопытен к людям. Ненавязчиво любопытен: он сразу сказал своему другу-товарищу, что посидит с ним у его младших сколько надо. И затихарился, слушая речь деда-прадеда, взывавшего к уму-разуму великовозрастных детишек, заигравшихся, по его мнению, в отторжение от семейного клана.

Дело было в сентябре. И дед-прадед, впервые столкнувшийся со странным безучастием своих внуков к запаздывающему домой правнуку, то есть их младшему сыну, уже начинал обеспокоенно поглядывать на окна, за которыми сгущались темные сумерки. Внучка на его тревогу отзывалась безмятежно: «Придет – куда денется! Как проголодается – явится! К ужину всегда возвращается!» И пригласила нежданных гостей за стол.

Данияр тогда привычно вбежал в квартиру – ходить он, по насмешливому мнению матери, просто не умел. По обуви в прихожей понял, что в доме гости, и осторожно заглянул в гостиную, не желая сидеть вместе с кем угодно. И наткнулся на цепкий взгляд темных глаз, которые наполнились изумлением и, как ни странно, охотничьим огоньком. Деду-прадеду повезло. Если сначала старинный дружок его сидел помалкивал, то сейчас он вдруг впервые на его памяти включился в уговоры переехать в центр города или хотя бы ближе к нему. Туда, где семью ожидала отличная квартира, оставленная одним из родственников… Всеволод пустил в ход давно ожидаемое дедом-прадедом красноречие. И оно оказалось весомее давящих и властных наставлений представителя семейного клана, которому родители Данияра сопротивлялись по привычке.

Если старший брат Данияра всего лишь недовольно бубнил, что не хочет расставаться со старой школой и со своими дружками, то Данияр яростней всех сопротивлялся переезду. Он внезапно прочувствовал тошнотворную пустоту клетки: ему предлагали переселиться в места, где нет леса! Забыть бег по палой листве, а зимой – на стареньких лыжах – по едва проложенной лыжне! Бег там, где редко кто появляется, кроме него самого…