Ворота Победы

— После того, как мы повеселились в России, нам терять уже нечего. И бояться тоже нечего, кроме Остфронта. Забавно, если окажется, что русские и есть истинные арийцы, и на нас восстали арийские боги — но даже это не меняет ничего. Нам остается лишь идти до конца, каким бы он ни был. А вы пойдете с нами, чтобы нам не было скучно одним. И если вы попробуете соскочить, мы сделаем все, чтобы если не вы сами, так ваши близкие, друзья, соотечественники — все, до кого мы сумеем дотянуться! — испытали такой же ад, какой ждет нас в завершении пути. Ты понял меня, французская шваль?

Роммель Э. Солдаты пустыни. Л.,1993, пер. с нем. изд. 1970 (альт-ист).

— Напрасно вы так долго тянули, Эрвин. Сколько жизней храбрых немецких солдат можно было бы спасти?

Это сказал мне уже после заключения мира тот, чьего подлинного имени и звания я не знаю и сейчас. Я буду называть его «господин Иванов», потому что он был уже немолод, и в его манерах постоянно проскальзывало что-то от военной аристократии старой Российской Империи.

Тогда, в начале апреля сорок четвертого, я не был еще с ним знаком. На тот момент я исполнял обязанности командующего группой армий «Ф», поскольку бывшая ГА «Карантания» была разорвана надвое, и главные ее силы, во главе с фельдмаршалом Кесссельрингом, так и не успевшим окончательно сдать мне дела, отступили на юг Аппенин, а из вверенных мне войск срочно формировался фронт в Южной Франции. Мне, как любому военному профессионалу, было очевидно, что Германия проиграла эту войну. Потому, контакты с русской разведкой, сначала через господина Рудински, виделись мне не предательством, а попыткой спасти как можно больше для своей страны. Но я, как немец, как солдат, полагал, что последующие необходимые действия должны быть актом моей доброй воли, с сохранением контроля над ситуацией — а не безоговорочным принуждением поставленного на колени. И я думал, что еще располагаю каким-то временем и возможностями.

Вверенные мне войска включали вновь сформированную Пятую Танковую армию, имеющую в составе мой верный корпус «Тропик» (15я и 21я танковые дивизии, пополненные техникой до штата, и дивизия СС «Родос», очень сильная, практически полуторного состава), и корпусную группу «Байерляйн»; еще была так называемая Первая полевая Армия, которая представляла из себя лишь сборище гарнизонов, разбросанных по огромной территории от Тулузы до Лиона; кроме того имелись две парашютные дивизии, наконец вышедшие из Испании, 1я и 4я, Группа «Байерляйн» двумя своими первоклассными дивизиями занимала сильный оборонительный рубеж по альпийским перевалам и так называемому «балкону», приморской долине, по которой проходила железная дорога и шоссе из Италии во Францию, третья дивизия группы, 16я фольксгренадерская, осуществляла контроль за побережьем, оборона там была построена по принципу отдельных опорных пунктов на расстоянии огневого взаимодействия, с учетом того, что в итальянском флоте не было десантных сил, а русские на морском театре были представлены лишь одной слабой эскадрой, это казалось достаточным.

— Не было вас на Восточном фронте — сказал «господин Иванов» — Одесса, еще в сорок первом, Керчь и Феодосия, Новороссийск, Тамань. Там потруднее было, чем Лазурный берег, в сорок четвертом.