Воровка

Я целую ее снова, рукой скользя по ее платью спереди. У нее перехватывает дыхание. Я не вижу ее лица, но точно знаю, что она закрыла глаза. Я встаю перед ней и протягиваю руку. Она смотрит на меня, пожалуй, слишком долго. Но затем, не отрывая от меня глаз, отставляет компьютер в сторону и встает. Мы все еще изучаем друг друга в сексуальном плане. Она немного застенчивая, и я боюсь повести себя чересчур агрессивно и оттолкнуть ее. Но сейчас мы здесь. Я зажег свою спичку, она выплеснула свой бензин, и теперь мы пылаем вместе. Постоянно.

Я подвожу Оливию к постели, останавливаясь у края, чтобы притянуть ее к себе. Целую ее – долго. Целую, пока она не льнет ко мне так сильно, что мне приходится принять на себя ее вес целиком.

– Ты чувствуешь себя слабой из-за меня? – шепчу я ей в губы.

– Да.

– Как?

– Ты лишаешь меня контроля.

Я расстегиваю ее платье сзади, мягко избавляя ее от лямок на плечах. Каждый сексуальный контакт с Оливией – искусство баланса: наполовину соблазнение, наполовину психоанализ. Мне приходится бороться с ее демонами, чтобы она развела ноги. Я обожаю это и ненавижу одновременно.

– Почему тебе постоянно нужен контроль?

– Чтобы мне не причиняли боль.

Я не придаю особого значения тому, что она говорит, сосредотачиваясь на избавлении ее от одежды. Когда настает очередь бюстгальтера, я лишь опускаю его вниз, не снимая полностью, и беру ее грудь в ладонь. Вторую руку оборачиваю вокруг ее талии, так, чтобы она не смогла убежать. Хотя она вряд ли попытается. Думаю, теперь она моя.

– Тебе нравится быть слабой?

Если я взгляну ей за плечо, то увижу ее спину, отраженную в зеркале над туалетным столиком. На ней белое кружевное белье.

Я любуюсь ее ногами, пока жду ответа. Сердце бьется оглушительно громко; все во мне болит, но это пьянящая боль. Я уже знаю, что она ответит. Я знаю, что ей нравится быть слабой. Возможность сдаться заводит ее, хотя она платит свою цену каждый раз, когда это делает. Я стремлюсь уничтожить ее эмоциональный страх и подвести ее к точке, где она будет просто получать удовольствие.

– Да.

– Я не оставлю тебя, – обещаю я. – И никогда не полюблю никого другого.

Я отпускаю ее грудь и скольжу между ее ног – касаюсь ее, оттягивая тонкую ткань. Я давно понял, что процесс идет гладко, если не снимать с нее нижнее белье ровно до того момента, как я готов взять ее. Эту женщину нужно лишать слоев ее защиты очень, очень медленно.

Спиной она падает на кровать, и я накрываю ее собой. Она расстегивает бюстгальтер и отбрасывает его в сторону.

– Хочешь попробовать кое-что новое?

Она кивает.

Я перемещаю ее так, чтобы она оседлала меня, а затем разворачиваю в другую сторону, спиной ко мне – так, чтобы она видела себя в зеркале. Мне любопытно, будет ли она смотреть.

Она наклоняется чуть вперед, упираясь руками в постель между моих коленей, и начинает двигать бедрами, круговыми движениями. Именно в такие моменты я задумываюсь, кто кого делает слабым: эта женщина создана для секса. Она такая замкнутая, но, когда отпускает себя, вместе мы получаем самый чувственный опыт в своей жизни.

Без какой-либо подсказки она разворачивается, кладет руки мне на грудь и раскачивается назад и вперед, словно волна, вбирая меня в себя. Закидывает голову назад, и ее длинные волосы скользят по моим коленям. Никогда прежде я не видел ничего столь эротичного и завораживающего. Когда она склоняется вперед, темные локоны падают ей на лицо, и я наматываю их на кулак, притягивая ее к себе для поцелуя. Заигрывая с ее языком, отстраняю ее от себя. Она возражает, и я слегка прикусываю ее плечо – это ее усмиряет. И вот я позади нее, беру ее, пока она стоит на коленях, но не сгибаю ее, впечатывая в простынь, а пробегаю пальцами по ее рукам и сжимаю запястья, безмолвно прося ее взяться за раму кровати, так что она почти стоит наполовину прямо.

Часть ее волос я перекидываю за ее плечо, целуя ее шею, и сжимаю ее бедра. Говорю ей на ухо:

– Держись крепче.

– Ты не можешь отрицать, что мы знаем, как делать это правильно.

Она улыбается, ее глаза теплые, подернутые дымкой. Существует лишь одна ситуация, когда глаза Оливии не настороженны и не холодны – когда она распростерта подо мной… или восстанавливается после того, как была подо мной. Я приучил ее говорить «Я люблю тебя» во время оргазма. Если она не говорит «Я люблю тебя» – не получает оргазм. Урок, усвоенный на горьком опыте. Расплата за все те годы, когда она не могла признаться мне. После этого возвращение в привычный огненный режим занимает у нее около часа. Но по крайне мере час после секса я наслаждаюсь ее нежностью и покорностью. Предпочитаю называть это «временным укрощением строптивой». Я живу ради этих часов, когда она смотрит на меня так, будто я центр ее жизни, я – главный. Иногда мне даже удается выудить из нее эти слова вслух.

Ты главный, Калеб. Ты главный.

– А можно… не знать? – Она вскидывает брови. – Разве можно делать это неправильно?

– Все, что не с тобой, ощущается неправильным, Герцогиня.