Воровка

— Твоя бабушка? — сказал Брат. — Я слышал о ней… и да, согласен. Даже на больничной койке…

— Это подстава…

— Марисоль, — прервал ее Эссейл — Нет иного пути, даже если это сестра Бенлуи, и даже если она знает, что это я. Нет другого способа. Это деловое взаимодействие через правильные каналы… и, кроме того, даже если это его сестра, она из иного теста. В конце концов, она женщина.

От взгляда, которым Марисоль одарила его, Эссейлу захотелось прикрыть ладонью пах.

— Я выгляжу слабой для тебя. — Это был даже не вопрос. — Похоже, я не могу справиться с тобой.

Окееей, подумал Эссейл. Вероятно, ему придется пересмотреть свое довольно устаревшее представление о «слабом» поле. Его Марисоль, конечно, никогда не была нежной фиалкой, которую приходилось от всего защищать и ограждать.

И П.С., он очень серьезно возбуждался сейчас, хотя это было несправедливо по отношению к ней.

— Ну? — требовательно спросила она.

— Нет, ты не слабая. — Когда его голос сел, он откашлялся. — Сильней и лучше тебя я никого не встречал. Ты можешь поставить меня на колени, как никто и никогда.

Она моргнула. Отвернулась.

Последовало неловкое молчание, и он изучал ее профиль, сожалея, что у них не было другого пути. Затем он вытащил себя из этой черной дыры разочарования.

— И, как я уже говорил, даже если это его сестра, я сомневаюсь, что она знает, что произошло. Останки Бенлуи хорошо припрятаны, а Эдуардо? Его съели койоты, учитывая то место, где мы его бросили. Так что все хорошо.

— Надеюсь, ты прав, — сказала она натянуто.

Эссейл хотел сказать ей, что это так любезно с ее стороны, но сдержался. Вместо этого он переключился на Древний язык, чтобы она не поняла, что он говорил Вишесу:

— Прошу тебя, если я вдруг подвергнусь нападению и не смогу пережить эту встречу, отвези ее в целости и сохранности к ее бабушке, а затем помоги вернуться в свой мир. С осторожностью сотри ее память и отправь с приятным воспоминанием об оставшемся, чтобы оно не причиняло ей боли. Как связанный мужчина, я прошу тебя об этом с величайшим почтением.

Брат за рулем посмотрел в зеркало заднего вида. Ответил одним кивком:

— Будет сделано.

Успокоившись, Эссейл снова опустился на сиденье. Окна были наглухо тонированы, он почти ничего не видел, хотя уличные фонари светили достаточно ярко, прорезая туман.

По крайне мере он знал, что с ней все будет в порядке…

— Витория похожа на Рикардо, — сказал Марисоль. — Ты увидишь это в ее глазах и по форме лица. Мы не знакомы лично, но в его доме были ее фотографии… они были очень близки. Сделай нам всем большое одолжение: если это она, просто убирайся оттуда. Не думай, что она тебя не узнает. Ты просто… ты не знаешь.

Эссейл повернулся и посмотрел на женщину… и приказал себе убить надежду, что Марисоль вроде как беспокоилась о нем.

— Хорошо. Я так и сделаю.

Глава 59

Витория отправилась на склад своего брата, как можно сильнее запутывая свой след. Не то чтобы она любила бестолковые хаотичные движения, но приходилось следить за тем, чтобы ни один из детективов Де ла Круза не сел ей на хвост, и потребовалось некоторое время, чтобы убедить себя, что все в порядке. Однако, когда она, наконец, въехала на «Роллс-Ройсе» Рикардо на свободную автостоянку склада, она была удовлетворена тем, что она была одна.

Это — единственное, что ее удовлетворяло, и не только потому, что этот детектив оказался латиноамериканской версией Коломбо[101].

Глядя на пассажирское сиденье рядом с ней, она нахмурилась при виде журнала Эдуардо. Из всех номеров, которые она перебрала, отозвался лишь этот человек, с которым предстояла встреча. Что тревожило. Она ожидала большой спрос на товар, который ее братья толкали на улицы, но боялась, что за прошедший год экосистема видоизменилась, нашла других поставщиков и двинулась дальше.

Восстановить утраченный бизнес намного сложнее, чем просто влиться в течение.

Но она была готова бороться, чтобы вернуть все, что было.

Витория вышла из «Госта»[102] и оценила склад. Она узнала о его существовании из бумаг на столе Эдуардо, и поняла, почему это место подходило для сбыта товара. Планировка здания формировала острый угол, огромное крыло простиралось от самого основания, и эта конструкция в сочетании с прилегающим строением, которое казалось на вид гаражом или хранилищем, образовывали этакий частный двор.

Понятно, что так и было задумано. Уединение, во всех смыслах: освещение направлено в другую сторону, темное облако анонимности окутывало центральную часть.

С улицы не видно, кто находился на парковке. Кто выходил. Кто и что нес. Кто заходил внутрь или выходил наружу.

Продуманно.