Воровка

Бросив взгляд на неодушевленный предмет, на задворках сознания он понимал, что все это — неадекватно. Все, что он делал, ощущалось так… словно он действовал по чужой воле. Все события, его решения, эта… тропа… его лишь на поверхности…

Книга откинула обложку; страницы, растерявшие пыльный налет ввиду частого использования, зашелестели с возрастающей скоростью. А потом они остановились.

Подавшись вперед, Тро взглянул на чернила. Как и всегда, написанное виделось ему тарабарщиной, но он уже проходил через это. Нужно лишь подождать, пока текст сам не переведет себя для его глаз и языка…

Тро улыбнулся, чувствуя тепло в груди.

— Вера во мне, — пробормотал он. — И я в вере…

На странице была написана эта же фраза, символами на Древнем языке, разных размеров. Слова заполняли листы, образуя красивый узор.

— Не будем ссориться, моя любовь, — прошептал он, опуская голову и прижимаясь губами к странице. — Я в вере, и вера во мне. — Он погладил лист, чувствуя бархатную мягкость, похожую на женскую кожу. — Я в вере, и вера во мне. Яввереиверавомне…

Член встал, и он запустил руку под покрывала и дальше, за резинку пижамных штанов из шелка, обхватывая себя и чувствуя, как похоть пронзила его тело. Движения вверх-вниз, сильные и уверенные, — вот, что ему было нужно, чтобы достичь блаженства, и он не переставал нашептывать признания книге…

Тро вскинул голову, услышав стук в дверь. Наверное, принесли чай. «Эрл Грей» на серебряном подносе, с кубиками сахара и долькой лимона.

Тень, которую он послал с поручением, будет ждать за дверью до скончания времен, покорная воле Тро; хоть она и двигалась, но своих мозгов у нее не было.

Чего не скажешь о Книге.

— Моя любовь, — прошептал он, вытягивая язык и облизывая страницу.

На вкус она была как восхитительное, сочащееся соками женское лоно, и он кончил с ощущением, что все было правильно в его мире…

Ведь он обрел верного помощника. А это невероятно сложно.

Глава 20

Лагерь Ривенджа на берегу Лейк-Джордж[62] представлял собой типичный загородный дом, построенный в горах Адирондак в 1870-е. Облицованный кедром, с крыльцом не в одном экземпляре, и стоявший так близко к воде, что можно сплёвывать арбузные косточки и выбрасывать упаковки от мороженого прямо в озеро, особняк являлся грациозным поклоном ранней архитектуре. Особенно зимой. С крутыми, укрытыми снегом горами, обрамлявшими территорию, и нитями дыма, поднимавшимися от пяти кирпичных труб, в таком месте захочется свернуться калачиком в обнимку с книгой и не высовываться до весны.

Джейн шла по снегу, хрустевшему под ногами, к черному входу, держа руки в карманах, а голову — опущенной. Было так холодно, что уши горели, а кожу щек стянуло, но она не стала решать проблему, растворившись в воздухе.

Приятно оказаться среди природы и, не подгоняемая срочностью, она остановилась, посмотрев вверх. Небеса над головой были усыпаны звездами, которые сияли так ярко, как приколотые к театральным портьерам, а почти полная луна вдалеке освещала зимний ландшафт голубым сиянием.

— Как красиво, — пробормотала она.

— Согласен.

Джейн перевела взгляд на Ви, который не смотрел на небо. Он смотрел на нее.

И хотя выражение его лица было отстраненным, все было видно по глазам.

Сердце гулко забилось в груди. И она отвернулась от него.

— Нам лучше зайти в дом.

Дверь в кухню открылась прежде, чем они поднялись на крыльцо, Избранная Кормия высунула голову наружу:

— Вы вовремя! Булочки только из духовки!

На светловолосой женщине был вязаный ирландский свитер длиной до колен, а ее красивая улыбка напоминала теплое и приветливое солнце. Шеллан Фьюри была присуща доброта без приторности, она была искренне заботливой женщиной, идеальной парой для близнеца Зи… и без нее Фьюри никогда бы не одолел наркозависимость.

Ради любви хорошей женщины. Так, кажется, говорят?

Чудесно. Грудь снова охватила боль, когда предательская ее часть, сопливая девочка-не-взрослая-женщина, слабохарактерная плакса подняла голову, спрашивая, почему ее оказалось мало для Вишеса.

Но это все — чушь собачья.

— Спасибо, — сказала она Избранной, заходя в дом. — Я проголодалась.

Лгунья, подумала Джейн, демонстративно осматривая противни, остывающие на газовой плите.

Прожив долгое время с Братством, она привыкла к большим профессиональным кухням. Эта была скорее на одну хозяйку, с разумными шестью конфорками «Викинг», обычным холодильником и пузатой печью, которая выделяла тепло во все стороны, как священник — благословения на Пасху. А остальная часть кухни была отремонтирована с прицелом на максимальное сохранение аутентичности тех времен, когда был построен дом, антикварный буфет в углу, неприкрытые швы гранатового и серого цветов, старые покрытые лаком половицы без пятен, отражавшие свой возраст.

— Что привело вас сюда? — спросила Кормия, подойдя к плите и начав перекладывать булочки в корзину с помощью вилки и придерживая пальчиками. — Вишес, твое сообщение было коротким… хотя, предлог не нужен. Вам всегда рады.