Воровка

Рисса сквозь слезы смотрела на девчонок. "Я еще жить хочу!" — вспомнилось, как Иллин выкрикнула это, чуть не плача. Как она надеялась, что выживет и сможет когда-нибудь наверстать все, что у нее отняло рабство. Сможет повидать галактику и снова обнять родителей, которые сейчас с утра до ночи надрывают спину в каком-нибудь имперском трудовом лагере. А Милли? Она, считай, вообще не жила.

Рисса так жить не хотела. Но девчонки… Рисса не хотела, чтобы они умирали. Это было бы совсем несправедливо. Они слишком хорошие, чтобы умирать. И чтобы жить в этом дерьме — тоже.

Сейчас Рисса ненавидела Империю сильнее, чем когда-либо прежде, но уже ничего с этой ненавистью сделать не могла. Она больше не давала сил — только отнимала все, что осталось.

Иллин посмотрела на Милли. Улыбнулась ей, погладила по волосам дрожащей рукой. Милли прижалась к ней крепко-крепко и преданно заглянула в глаза. Казалось, они говорят друг с другом без слов, как могли только джедаи из сказок.

— Я не стану делать этого, надзиратель, — тихо сказала Иллин. — Казните меня, но я не стану.

— И я тоже, — ответила Милли. — Если девочки умрут, я умру с ними.

— Милли! — Иллин вытаращила на нее глаза, вцепилась в плечи. — Милли, малышка…

— Я не буду убивать людей потому, что мне кто-то приказал, — твердо ответила Милли. — И я не хочу жить, если тебя убьют. Мы всегда были вместе, помнишь? Я тебя не брошу. Никогда.

"Девчонки мои… Дуры. Зачем, зачем?! — Губы сводило судорогой от плача, но Рисса поняла, что улыбается — криво, жалко, и все же искренне. — Хорошая у нас все-таки банда. Была".

Надзиратель задумчиво огладил бородку. Рисса ожидала, что он в ярости порешит их прямо здесь, но этого типа ничто не брало. Похоже, он даже не разозлился. И это пугало больше всего.

— Ладно, девочки. По-хорошему вы не хотите. Значит, будет по правилам.

Часть 28

Когда Ремис узнал, что вместо утреннего построения их группа отправится к позорным столбам, смотреть, как наказывают девчонок, он почувствовал странную смесь облегчения и страха. С того самого дня, как надзиратель сказал об их поимке, Ремис места себе не находил: ждал, когда же судьба девчонок решится, гадал, что с ними сделают, и, конечно, надеялся. Надеялся, что однажды утром он проснется, а койка Риссы больше не пустует — и лежит на ней не кто-нибудь, а сама Рисса, живая, здоровая и вредная, как всегда. Надеялся, что скоро снова будет списывать уроки у Иллин, что будет защищать от обидчиков Милли — потому что у таких, как она, красивых, маленьких и ранимых, обидчиков всегда будет больше, чем друзей. Его не пускали в тюремный блок, но он все равно раз за разом пытался пробиться туда, а когда не получалось (то есть всегда) — выпытывал у дежурных надзирателей, как там девчонки. Ответ всегда был один: живы, здоровы, но надолго ли, знали только наверху.

Сегодня ожидание закончилось. Но совсем не так, как Ремис хотел.

— Я не понял, — почесал в затылке Элдриж, когда они спускались по главной лестнице, — их казнят, что ли? Или просто вздрючат и отпустят?

Ремис пожал плечами. Ему не хотелось обмусоливать эту тему, а уж тем более — с Элдрижем. Этот увалень Ремису по-прежнему не нравился, хотя отношения у них здорово наладились. С тех пор, как все узнали, что Ремис не сдавал девчонок Аргейлу, он из изгоя вмиг превратился в отличного парня, а Элдриж — недавний смертельный враг, всерьез угрожавший Ремиса "закопать и накрыть камушком", в тот же день подсел к ним с Киром в столовке и неуклюже, но вполне искренне признал, что был неправ. Друзьями они не стали, но нормальное общение уже было для них ого-го каким прогрессом.

Едва перевалило за семь утра, но коррибанское солнце пощады не знало и не собиралось делать исключений ради каких-то девчонок, которым и без него придется несладко. Ремис взмок и порядком перегрелся, даже не дойдя до площадки со столбами.

Ясх уже ждал их там — вместе с парочкой крепких младших надзирателей и девчонками. Увидев их, Ремис рвано вздохнул и до боли впился ногтями в ладони, чтобы взять себя в руки и не наделать глупостей. Подруги выглядели плохо: сильно похудели, едва держались на ногах. У всех троих были бледные лица и жуткие круги под глазами, будто они не спали по меньшей мере неделю. Но жальче всего было смотреть на Риссу: казалось, еще чуть-чуть, и ее кости начнут просвечивать из-под кожи. Короткие черные волосы слиплись в сосульки, серая одежка была порвана и местами пропиталась кровью.

"Да их тронуть хватит, чтобы свалились и не встали! — Ремис шумно выдохнул, пытаясь выпустить ярость вместе с воздухом. — Куда их еще и бить?!"