Воровка. Королевы бандитской Одессы

Собеседник Владимира Александровича еще раз склонился над ярко освещенной картой. Дядя говорит дело: вывод второй экспедиции оставит людей без защиты. А сего монарх допустить не может. Да и что ж это будет за монарх, если положит в землю тысячи жизней только потому, что какой-то островной правитель недоволен тем, как сей монарх свою политику изволит вести?..

* * *

Июньское солнце заливало лужайку перед загородным домом фон Штейнов. Откуда-то издалека доносился колокольный звон. Баронесса с удовольствием глядела с балкона вдаль: бесконечные поля, домики хуторов… Тишина и благолепие. Однако отчего же звонят колокола? Неужто беда какая приключилась?

— Аннушка, — чуть недовольным тоном осведомилась баронесса, — отчего звонят все утро?

— Матушка, — отозвалась та, — для нашей новгородской земли день важный, чествуют память благоверного князя Мстислава, во святом крещении Георгия Новгородского…

— Да отчего звонят-то? Чем сей князь Мстислав-Георгий столь прославился?

— Сказывают, храбрым был, земли боронил, пределы расширял.

Баронесса поправила рукава пышного пеньюара, только третьего дня присланного из далекого Милана, устроилась поудобнее в плетеном кресле и налила себе кофе — его она предпочитала чаю, морсу и прочим напиткам, на которые была мастерицей домоправительница. Увидев это, рекомая домоправительница недовольно поджала губы: увлечения своей третьей хозяйки (ибо Ольга была третьей женой шалопая барона) этим черным вонючим пойлом она не понимала. Однако во всем остальном Ольга была просто идеалом хозяйки — и потому Аннушка молча поставила перед баронессой только что испеченный пирог с ягодами.

— Ох, Аннушка, балуешь ты меня… Ягоды, поди, сама собирала?

— Да уж не выписывала с Парыжу аль Лондону, — чуть сварливо ответила та.

— Ну, будет дуться. Что Поленька, проснулась уже?

— Только что. Пела, я слыхала…

— Ну, вот и славно. Значит, вскоре появится. Завтрак подай ей.

— Да уж не забуду, — с недоумением пожала плечами Аннушка: отчего умная и красивая баронесса временами бывает такой глупой барынькой?

Ольга развернула газету. Сюда, в имение, пресса приходила с некоторым опозданием. Вот и сегодня, двадцать седьмого июня, она развернула свежее «Новое время» за двадцать первое. Бегло просмотрев биржевые сводки, дошла до светской хроники и усмехнулась: княгиня Долгорукова опять вошла в контры с какой-то другой княгиней.

«Добрые журналисты, — пробурчала себе под нос Ольга, переворачивая страницу. — Неизвестно, правда сие или сплетня. Однако в газеты уже попало и будет там болтаться, пока какой-то новой “новостью” не сменится. Ну да что с них взять — работа такая…»

Единственно стóящую новость баронесса заметила не сразу. А заметив, поняла, что месяц назад не зря уединилась на балу с великим князем. Дело понемногу набирало обороты. Заметка гласила: «Из Владивостока «Новому времени» телеграфируют: в высших японских сферах предаются самым бурным ликованиям по поводу посещения Японии русским военным министром. Самолюбию японцев дано удовлетворение в самой высокой мере. Приезд А. Н. Куропаткина, представителя такой могущественной державы, как Россия, истолковывается в Японии как доказательство намерений России решить маньчжурский вопрос мирным путем».

— Ну вот-с, — облегченно выдохнула баронесса. — Теперь, полагаю, разумным будет завтра в Петербург отправиться…

— В Петербург, матушка? — раздался у нее за спиной недовольный голос Поленьки. — Мы ведь всего неделю как приехали.

— Душенька, всего на денек… Думаю, смогу сама, без тебя.

— Но как же, душенька мачеха? Как вы обойдетесь без меня? Кто вам подаст кофею? Или умный совет?

Ольга не удержалась, рассмеялась. Поленька и впрямь была мастерицей и по части кофе, и по части умных советов. Ее разуму, баронесса могла в том поклясться, позавидовала бы половина профессоров Санкт-Петербургского университета, а уж логике и здравому смыслу — так и весь он.

— Трудновато будет, милочка, согласна… Однако жаль мне тебя опять в суету окунать.

— Ничего страшного. Уж пару-тройку дней суеты я вытерплю… Когда собираться прикажете?

Баронесса улыбнулась, с любовью глядя на падчерицу. Лучшего друга ей не найти, как уж ни старайся. И ни один мужчина, уж скольких она видела, не годился в подметки тоненькой бледной Полюшке.

«Надо все же вывезти ее на воды… Хоть, быть может, в Бретань или Прованс… Девочке нужно солнце да соленый ветер. А я ее все в нездоровом Петербурге держу, сыром да на болотах стоящем. Так и есть, решено: нынче же осенью — во Францию!»

— Ну… Вот кофею выпьем, пирогом полакомимся и начнем собираться. Думается мне, на квартире уже ждет меня приглашение посетить… высокие палаты.