Воровская яма

Он. Да вы – колючка, Аня. Нет-нет, я эту квартиру купил. У меня принцип: «Никогда ничего не просите…» и так далее. Я хочу узнать о другом: если бы я сам захотел делать какой-нибудь ремонт, то даже не знаю, где находится наш замечательный ЖКХ, который, как помнится, на третьем месте?

Она. К знаменитым личностям мы приходим сами.

Он. Я даже номера нашего ЖКХ не знаю.

Она (показывает на фотографию, расположенную на полке, затем берет ее в руки. Рассматривает). Какое красивое лицо у этой женщины.

Он. Да. Она была очень светлым человеком. Никогда не обманывала, была добра и последовательна в отношениях. Казалось бы, балерина, но при этом хорошо разбиралась в технике, прекрасно водила машину… А компьютером владела, как заправский хакер. Вот такая! (Обрисовал жестом фигуру.) Никогда ни на что не жаловалась. А характера – на троих. Мне всегда нравились маленькие женщины. Их всегда можно подержать на руках.

Она. А кто ее родители?

Он. Они из простой семьи: папа занимается сборкой мебели, мать – бухгалтер… А дочь – выдающаяся балерина… Поздний советский феномен… Я написал на телевидении гневное письмо, но ответа не получил. Жаль… Слово – «была» так не вяжется с ней. Будильник – всегда на проводе была. Хотели быть вместе, расписаться, поселиться в ее однокомнатной квартире в Санкт-Петербурге.

Она. В такую женщину невозможно не влюбиться.

Он. У нас была разница в пятнадцать лет, но это совсем нам не мешало. Мужчина должен быть старше: женщине – опыт, мужчине – стимул.

Рядом с молодежью дольше держишься в форме. И потом я знал: мы с ней вдвоем – это и есть судьба. И вдруг… (Плачет.)

Она. Зачем же она больной согласилась танцевать?

Он. Это Сударова ее подбила. Педагог называется. Преступница!..

Я ей это прямо в глаза сказал. Ревет, а что толку – не вернуть… Тяжело… Простите…

Она. Надо держаться, Игорь.

Он. Да, надо «забыться сном жизни». Ладно, давайте стол накроем.

Она. Я сама. Гд е у вас можно руки помыть?

Он. В ванной или на кухне. Минутку. Я вам дам чистое полотенце. (Подает полотенце.) Где будем накрывать?

Она. Здесь, на журнальном. (Уходит на кухню. Он стелет чистую скатерть на столик и расставляет посуду. Она выглядывает.) У вас, Иша, в холодильнике свалка. И потом, он гремит, как трактор.

Он. Как вы сказали – Иша?

Она. А что?

Он. А почему вы так назвали меня?

Она. Мне показалось, что уменьшительно – Иша, будет хорошо.

Он близко подходит к ней, берет ее руку, и они долго, молча, смотрят друг на друга.

Он. Откуда вы, Аня?

Она. Из ЖКХ.

Он. Какой хоть его номер, чтобы знать?

Она. Восемнадцатый.

Он (с восторгом). Правильно! Мне кто-то называл этот номер. Скажите честно, Аня, мы раньше никогда не встречались? Вы не жили в общежитии университета?

Она. Какого еще университета?

Он. Года четыре тому назад одному нашему вузу навязали нового ректора, которого университет не принял. Наверху хотели из экономии слить в один два вуза диаметрально противоположного профиля. Было очевидно, что слияние погубит университет. Студенты восстали, но буча не помогла.

Сработала система дебилизации. Назначили стерву, она всех поуволняла и решение все-таки провела. Я туда был послан от телевидения. Так вот, среди закоперщиков была одна девчонка с исторического факультета. Кажется, она была похожа на вас. Правда, мы тогда с Якубовым, от отчаяния и невозможности что-либо сделать, все время поддавали. Вся эта история прошла, как в угаре… Я и лицо-то ее толком не помню, так, приблизительно…

Она. И имени не помните?

Он. Ничего не помню… Помню мелочи: фигуру, примерный рост… Говорила хорошо… Ничего не боялась… Всех заводил тогда исключили…

И ее, наверно… Ну да бог с ней. Нет-нет, вы совсем на нее не похожи, Аня. Мне просто показалось. (Решительно.) Хорошо, зовите и вы меня – Иша. (Целует ей руку.)

Она. Спасибо, договорились. (Убирает руку.) А теперь вам надо принять решение: судя по запасам, можно сделать пиццу, правда, она немножко скособочилась.

Он. Что значит «скособочилась»?

Она. Кривенькая, подсохла… Если хотите, можно на второе сделать тушенку с сыром и чуть-чуть майонеза. Будет жирновато, но… сытновато. У вас там есть и колбаса, и даже икра… Это я подам на закуску…

Он. Конечно, тушенку. У меня есть водка. (Ставит на столик бутылку водки.)

Она (голос из кухни). А где ваши родители? (Выглядывает.)

Он (разливает в рюмки водку.) Отец умер. А мать во Владивостоке.