Воровская яма

– Как я рада вашему приезду, – заговорила она быстро и доброжелательно. – Виктор Алексеевич так много о вас рассказывал, что я уже заочно испытывала к вам, Олечка, большую симпатию. Вот и сейчас по дороге мы говорили о вас. Здравствуйте, сосед, – обратилась она к Валерию и протянула ему руку.

Тот поцеловал ее и почему-то смутился, не зная, как на это прореагирует Ольга. Однако первая неловкость быстро прошла, когда Татьяна прошла к газовой плите, где вовсю варился обед.

– Господи, как вкусно пахнет. Это не гастрольная сухомятка. Ваша дочь, Виктор Алексеевич, великолепная хозяйка.

– Тогда давайте сразу за стол, Татьяна Георгиевна, – радушно предложил Дрожжин и даже выдвинул один из стульев около овального соснового стола на кухне.

– С удовольствием, я только хочу забросить туда свои вещи, переодеться, что-нибудь захватить с собой, и тогда будем обедать. Я мигом. А скажите, Виктор Алексеевич, где те ключи, которые вам оставил Горин?

Она обернулась к Ольге и с лучезарной улыбкой примадонны сказала:

– Папа обещал закончить мой портрет. Мы теперь, Оля, с вами будем чаще видеться и, я уверена, – подружимся.

– И я очень рада с вами познакомиться, Татьяна Георгиевна.

– Никаких «Георгиевных»! Просто – Таня! Виктор Алексеевич, – повернулась она к Дрожжину, – ну что, я пошла?

Дрожжин словно взял под козырек, быстро снял с одежного крючка кольцо с ключом и протянул его Богатовой.

– Пойдемте, Татьяна Георгиевна, я подвезу вас и помогу перенести вещи. Дочка, мы скоро, – торжественно сказал Дрожжин и, пропустив вперед знаменитую певицу, поспешил следом. После ухода Богатовой на кухне воцарилась торжественная пауза.

– Ну, как вам? – уставилась Ольга на Валерия, видя его взволнованное состояние.

– Еще лучше, чем на портрете.

– Вы, я вижу, даже зарделись, – с насмешкой уколола его она.

– Нет, я же не первый раз ее вижу.

– А она была замужем?

– Кажется, нет. А потом, с таким характером замуж не выходят.

– У нее тяжелый характер?

– Нет, независимый. Я как-то слушал ее интервью по телевидению, так поразился – говорит, что думает. Ведущий как на сковородке вертелся. И при этом в этой женщине есть несомненная магия: безупречное поведение, доброжелательность и какое-то особое излучение. Я встречал только еще одну женщину с таким пронзительным обаянием.

– Да вы, я вижу, не прочь поухаживать за Танечкой Георгиевной?

– Я не в ее удельном весе. У нас разные весовые категории.

– Ошибаетесь, вы можете быть абсолютным чемпионом во всех весовых категориях.

– Вы так думаете, Оля? – оживился Валерий, и на его лице появилась улыбка, так несвойственная в последнее время его состоянию.

– А кто же та «еще одна женщина» с таким же «пронзительным обаянием»?

– Не принуждайте меня говорить то, о чем я могу потом пожалеть.

– Хорошо, но обещайте мне, что мы вернемся к этому разговору, – с удовольствием закончила Ольга, сверкнув в сторону смущенного молодого человека тем особенным взглядом, который обещает все, но при определенных условиях.

Достав тарелки, она стала накрывать на стол. На ней были короткие шортики, и когда она ставила очередную тарелку на другую сторону стола, то одну ногу вскидывала, чтобы дотянуться. Она инстинктивно знала, что это грациозно, и старалась это делать непринужденно и весело. Валерий видел эти рассчитанные на него «пируэты» и радовался, что является объектом такой импровизации. Минут через двадцать обед был готов. Теперь осталось только дождаться Богатову. Мужчины не выдержали и выпили по рюмке аперитива, закусив ломтиками сервелата, который Дрожжин купил, сопровождая Богатову в магазин. Никто не услышал, как неожиданно вошла певица, – в дверном проеме показалась ее голова.

– Тук-тук, вот и я, – прощебетала она и обратилась к Валерию: – Помогите мне внести мою поклажу.

Через минуту она принялась ставить на стол разные бутылки. Здесь были и мартини, и виски, и «Рижский бальзам», и даже какая-то болгарская водка, привезенная Богатовой после гастролей в Варне. Все набросились на обед, стараясь попробовать принесенные Богатовой «сокровища». И это не замедлило дать о себе знать. Кроме Ольги, все быстро опьянели, и начался общий треп, сопровождающийся смехом, глупостями и анекдотами. Богатова пила мартини и когда ее попросили что-нибудь спеть, она скосила якобы пьяные глаза и тотчас согласилась. Она запела старинный и любимый Дрожжиным романс «Только раз бывают в жизни встречи». Пела она великолепно, даже без сопровождения. Голос у нее был скорее лирико-драматическое сопрано, но с хорошим низким регистром, поэтому верх на фразе «только раз судьбою рвется нить» звучал так беспредельно и драматично, что все сразу поняли, что романс посвящен памяти Горина.

Сразу после исполнения романса Дрожжин предложил помянуть мужа Михаила.