Воровская зона

«Спортсмены» молчали. Видно, с этим Ларсом и действительно лучше не связываться, как их предупреждали знающие люди. Вол предупреждениям не внял и теперь валялся без чувств на том самом месте, где его и уложил Катков. Да и выхода у них не было. Воров было больше, и сила сейчас была на их стороне… Катков подошел к бледному от потери крови Бузине.

— Если завтра твоя гвардия не выйдет на работу, — жестко проговорил он, — мы искалечим вас всех! Ты все понял?

Зажимая ломившее страшной болью разбитое ухо, тот мрачно кивнул головой.

— Громче! — повысил голос Ларс.

— Мы завтра выйдем на работу… — нехотя произнес Бузина, но в глазах его Катков отнюдь не увидел смирения. Они горели ненавистью и злобой.

— Ментам скажете, что подрались между собой! — кивая на валявшегося Вола, проговорил Ларс. — Нас здесь не было! А если хоть кто-нибудь пикнет, я изжарю его на костре!

В мертвой тишине он вышел из жилого помещения, даже не взглянув на перепуганного дневального, который побледнел еще больше. Парни бросились к пытавшемуся сесть на полу Волу. И Бузина, продолжая держаться за ухо, которым он почти ничего не слышал, сплевывая кровь, зло процедил, ни к кому не обращаясь:

— Ничего, блатари поганые, еще не вечер!

Но никто из воров уже не слышал его. Они уже были на улице, где все так же сияла в черном небе равнодушная яркая луна, и ей, холодной и недоступной, было совершенно не понятно, из-за чего одни люди на земле только что избили других. Она была бесстрастна и, похоже, очень этим гордилась…

— Силен ты, Ларс! Ничего не скажешь, силен! — не выдержал наконец один из воров, когда они прошли по направлению к своему бараку метров тридцать, с восторгом глядя на Каткова.

Ларс равнодушно махнул рукой и повернулся к Грошеву.

— Ну что, Паша, теперь можно и застолье продолжить? Как?

— С нашим удовольствием! — расплылся тот в улыбке.

Нет, недаром он предупреждал корешей, что Ларс это величина. И те сами убедились в этом только что. Плевать им теперь на этих новых! Лишенное барана стадо было уже не опасно… И на следующее утро новые лишний раз подтвердили это золотое правило жизни. Никто и не подумал остаться в бараке. Как никто даже и не поимел мысли заложить Ларса. Впрочем, и вряд ли его было можно заложить, «хозяин» и «кум» наверняка были в курсе событий.

Весь день «спортсмены» пахали так, словно пытались возродить энтузиазм ДНЕПРОГЭСа. А валявшиеся в «кресте» с переломанными ребрами Вол и Бузина весь этот день о чем-то вполголоса переговаривались, хорошо зная, что на зоне практически любые стены имеют уши…

Недолго погостил Баронин в первопрестольной. Всего несколько дней.

А все из-за неугомонного характера Виктора Викторовича Пауэра, по чью душу он и прибыл в столицу. Ведь именно его сдал убитый людьми Зарубина Михаил Борцов. Ну, не сиделось ему на одном месте, и ни с того, ни с сего отбыл вдруг Пауэр в прохладную Финляндию. Якобы на отдых. Вполне возможно, что так оно и было. У каждого свой вкус. Кому-то по душе жаркая Анталья, кому-то холодная Балтика. Правда, сам Баронин ни в какие отдыхи на чухонских берегах почему-то не верил. Отдыхать было можно и без приветов от какого-то таинственного дядюшки Кнута, «который вдруг начал поправляться»? Правда, прилетев в Хельсинки, Виктор Викторович направил свои стопы отнюдь не к дядюшке Кнуту, а в комфортабельный пансионат километрах в сорока от Хельсинки, где с завидным упорством занялся своим и без того далеко не подорванным непосильными трудами здоровьем. Поселившемуся в том же самом пансионате Баронину не оставалось ничего другого, как последовать примеру Виктора Викторовича. И уже через три дня массажей, купаний и прогулок по свежему воздуху он почувствовал себя заново родившимся.

Дядюшка Кнут прорезался только через неделю, и поговоривший с ним по телефону Пауэр воспрянул духом. Уже на следующий день он отправился в неизвестном направлении на арендованных «Жигулях». Минут через десять покинул пансионат и Баронин. Только на «фольксвагене». Он не боялся потерять подопечного, ибо еще ночью прикрепил к его «Жигулям» датчик, по которому легко было вычислить местонахождение их хозяина. И минут через сорок пять вычислил. Им оказалась крохотная деревушка, затерянная в окружавшем ее огромном лесу. И даже не сама деревушка, а малюсенький домик на берегу большого и прозрачного озера. Достав соответствующий ситуации прибор, Баронин навел лазерный луч на окно той комнаты, где Пауэр беседовал с хозяином домика, которого он называл Ульфом. Он приехал вовремя, беседа была в полном разгаре. Говорили они недолго, и уже очень скоро Ульф подвел итог тайной вечери в лесу.

— Ну что же, Виктор, — на западный манер произнес он имя Пауэра, делая ударение на последнем слоге и с деревянным старанием выговаривая русские слова, — будем считать, что договорились! Теперь все упирается в транспортировку… Придется искать новые каналы, поскольку мы не можем до бесконечности рисковать Хельмутом! Он нам слишком дорог, да и идея себя уже изжила! Так что подумайте!

— Подумаем, Ульф! — явно довольным голосом ответил Пауэр.