Воровская зона

Покурив, он выпил еще и только после этого, изображая из себя слегка заторчавшего, взглянул на широкую спину отвернувшегося от невыносимого зрелища к стенке Вола.

— Хочешь вмазать? — спросил он.

Кряхтя и охая, Вол поднялся с кровати и недоверчиво посмотрел на Скрипача. Сглотнув густую слюну, покачал головой.

— Нет, мне нечем ответить…

Пьяно усмехнувшись, Скрипач махнул рукой и, налив полный, под завязку, стакан, протянул его Волу.

— Давай! — упрямо тряхнул он головой.

На воле Богатырев пил самые лучшие водки и закусывал их очень даже изысканными блюдами. Но никогда еще выпитое спиртное и более чем скромная закуска не казались ему такими вкусными! А расходившийся Скрипач уже наливал по новой. Не ожидавший от него такой щедрости Вол даже растерялся при виде второго налитого тоже почти под ободок стакана.

— Да бери же ты, черт! — вдруг засмеялся пьяным смехом Скрипач. — А то сам махну!

На этот раз он пил водку уже не большими и жадными глотками, а медленно, смакуя. Не успел он закусить все тем же черным хлебом с салом и чесноком, как Скрипач пошел по третьему кругу. Минут через двадцать Вол уже, что называется, не вязал лыка, и напрасно Скрипач тряс его за плечи, предлагая выпить еще. Вол не отвечал. Оставив бесчувственного собутыльника в покое, Скрипач, с которого сразу же слетел весь его наигранный хмель, быстро подошел к забывшемуся в беспокойном сне самоубийце. Сильным толчком разбудив его, он, глядя в его мутные от боли глаза, негромко, но отчетливо произнес:

— Если ты, сука, не скажешь, кто купец, я вырву все твои трубки!

И протянул руку к тонкому длинному шлангу из красной резины, по которому в вену самураю из капельницы шла какая-то белесая жидкость. Морщась от боли, тот едва заметно покачал головой, и Скрипач хладнокровно вырвал иголку из его руки. Через минуту лицо парня посинело, и он, тяжело задышав, заворочал во все стороны начинавшими вылезать из орбит глазами.

— Говори, сука! — сдавленно прохрипел потерявший терпение Скрипач, взявшись за вторую трубку.

И Баян, как кликали самурая, не выдержал, со слезами на ввалившихся глазах едва слышно прошептал имя человека, через которого на зону шли наркотики. Скрипач удовлетворенно кивнул и с минуту смотрел на все больше синевшее лицо курьера. И когда тот все-таки потерял сознание, позвал санитара.

— Чего там? — спросил тот, просунув в дверь свою конопатую сытую морду.

— Да вон, — кивнул Скрипач на парня, — трубка вылетела из вены!

Чертыхнувшись, санитар поспешил к больному, и Скрипача поразили неуверенные движения его подрагивающих рук, словно тот был с похмелья. Да любой наркоман всаживал себе в вену иглу куда ловчее этого трясущегося лепилы! Но если бы он только знал, чем объяснялась эта неловкость, ему было бы не до смеха…

Утром парень не проснулся. Десять граммов героина, проникнув в организм через съеденную кислотой ампулу, довершили то, чему положило начало лезвие. И когда уснувшего под самое утро Скрипача, всю ночь предававшегося самым радужным мечтам, разбудил громкий голос встревоженного присутствием в палате покойника Вола, тот про себя перекрестился. Ушел единственный свидетель его вчерашнего допроса с пристрастием, и имя купца теперь знал только он один…

Ровно в семь часов вечера Баронин вошел в огромный, отделанный мрамором и зеркалами ресторанный зал, пока еще наполовину пустой. Несчетное количество раз отразившись в зеркалах, он прошел в угол и уселся за свободный столик. Через минуту перед ним уже стоял вышколенный и холеный ресторанный работник. Даже не взглянув в протянутое ему меню и небрежно бросив «на ваш вкус», Баронин окинул слегка поклонившегося официанта долгим оценивающим взглядом.

— Что-нибудь еще? — одними глазами улыбнулся тот.

— А есть что-нибудь приличное? — вопросительно поднял брови Баронин.

— Да, конечно! — сразу же кивнул официант.

— Только мне не хотелось бы мотаться по городу, — вытаскивая из пачки сигарету, продолжал Баронин. — Погода нынче нелетная!

Официант понимающе покачал головой. Погода и в самом деле была препротивной. С самого утра лил проливной дождь, и казалось, что ему не будет ни конца, ни края! Кому же захочется уходить из тепла?

— Что-нибудь придумаем, — наконец проговорил он.

— А вот что-нибудь мне не надо! — поморщился Баронин. — Все должно быть по высшему классу… А это, — сунул он халдею полусотенную зеленую бумажку, — аванс!

Ловкости, с которой официант схватил купюру и спрятал ее в одном из карманов, позавидовал бы, наверно, и сам Кио.

— И вот еще что, — словно передумав, вдруг сказал Баронин, хорошо уже знавший, каким будет ответ, — номер мне сделай с бассейном и сауной? Имеется?

Официант уже догадался, с кем имеет дело. Ведь клиент даже не стал спрашивать, сколько сейчас стоил такой номер! А это говорило само за себя…

— Да, — сразу же ответил он, — на четвертом этаже… Устроит?

Если бы он только знал, насколько это устроит Баронина!

Но тот, ничем не выдав своей радости, небрежно кивнул:

— Договорились…

— Ключ я вам принесу позже, — проговорил официант и бесшумно исчез.