Воровской общак

Отдавая должное профессионализму работников милиции, он был убежден, что они в обязательном порядке должны выйти на их след и задержать. Только не знал,　когда такая неизбежность наступит. А раз так, то он был обязан подготовиться к такому исходу.　

Влас пришел к выводу, что в случае задержания его работниками милиции Лалинэ не должна оставаться одна. Правда, не исключалось, что ее могли задержать вместе с ним как соучастницу всех преступлений. Тогда тем более нельзя было допустить, чтобы их хозяйство осталось без присмотра и пущено другими ворами на ветер.　

После семейного совета Лалинэ согласилась с мнением Власа и пригласила жить к себе в дом дальнюю одинокую родственницу, пятидесятипятилетнюю тетушку Назират. По тому, как тетушка Назират старательно помогала по дому Лалинэ, была добра как с ней, так и с ее мужем, не трудно было понять, что Назират благодарна Лалинэ за проявленные к ней внимание и заботу.　

В новых экономических условиях, состарившись, не получая пенсии, живя только с огорода, Назират влачила жалкое существование, со страхом ожидая приближение старческого возраста. Попав в семью Лалинэ, она получила уверенность в своем завтрашнем дне.　

Покупка ей нескольких новых платьев, халатов, обуви, зимней одежды сделали Назират преданным семье Лалинэ человеком.　

После бандитского нападения на зубного техника, когда члены группировки с помощью друзей старательно избавлялись от легко попавших в их руки миллионов рублей, пропивая и проедая их в различных увеселительных заведениях, Влас и Лалинэ, оставив на тетушку Назират все свое хлопотное хозяйство, отправились в станицу Отрадную.　

Просить кого-либо из знакомых, владеющих автотранспортом, подвезти их или брать такси Влас не пожелал. Он не хотел, чтобы кто-то из жителей аула узнал о местожительстве его матери. Поэтому они на междугородных автобусах с пересадками совершили огромный крюк по маршруту Псебай — Лабинск — Армавир — Отрадная.　

В станице Отрадной Лалинэ через справочное адресное бюро установила местожительство своей свекрови — Зипуновой Фаины Даниловны, которая проживала в станице по улице Горной, 87.　

Получив в адресном бюро нужную справку, Влас с Лалинэ, взяв такси, доехали до дома номер пятьдесят улицы Горной, после чего такси отпустили. Идя по нечетной стороне улицы, посматривая на номера, они приближались к конечной своей цели.　

Когда до дома матери оставалось совсем недалеко, Влас, присев на лавочку и усадив рядом с собой жену, сказал ей:　

— Лалинэ, возьми фотографию моей матери и иди к ней одна. Если там у нее в засаде будут менты, то поинтересуйся, не знает ли она, где живет кто-то из твоих соседей по аулу. Никто тебя задерживать в твоем положении не станет. У ментов на это нет прав. Если же мать в доме окажется одна, то предъявишь ей это фото и подробно расскажешь о себе. После чего выйдешь с ее двора на тротуар и повернешься кругом. Я буду знать, что мне можно к вам идти. Ты все поняла, что я сказал?　

— Да! — кивнув, подтвердила она. — Ну, я пошла?　

— Иди! — разрешил он ей.　

Когда увидел, как жена быстро направилась к дому матери, крикнул ей вслед:　

— Не спеши, иди спокойно!　

Закурив сигарету, Влас провожал взглядом удаляющуюся фигуру жены. В ожидании результата он успел выкурить несколько сигарет, отчего во рту стало горько и противно. Собрав слюной всю горечь, он выплюнул ее на землю.　

Увидев наконец вышедшую со двора матери жену, которая сделала поворот на триста шестьдесят градусов, он поднял сумки с вещами и подарками для матери и зашагал к ее дому.　

Пропустив сына во двор, закрыв дверь на крючок, Фаина Даниловна провела его в дом и только там дала волю своим чувствам. Она стала обцеловывать его лицо, между поцелуями произнося:　

— Мой дорогой, любимый, как я по тебе соскучилась.　

Потом, как бы опомнившись, переключила свое внимание и ласку на Лалинэ, тоже стала ее целовать, приговаривая:　

— Моя же ты невестушка! Мое ты горюшко! Мученица ты моя. Какую же ты ношу взвалила на себя из-за моего оболтуса! Неужели любишь его?　

— Люблю! — покраснев, призналась ей Лалинэ.　

— Вижу, что любишь, — улыбнулась сквозь слезы свекровь. — Ваша любовь вон уже прямо наружу выпирает, — глядя на живот Лалинэ, довольно произнесла она.　

Два дня в гостях у матери пролетели для Власа и Лалинэ как один час. Лалинэ, с детства приученная к физическому труду дома, и у свекрови находила себе работу. То она стирала белье, то гладила, несмотря на возражения свекрови, требовавшей, чтобы невестка отдыхала, так как в ее положении отдых был необходим.　

— Для меня такая работа не в тягость, — заявляла ей невестка, настаивая на своем.　

Работая рука об руку, они имели возможность поговорить между собой по душам.　

— Лалинэ, тебя мой сын не обижает?　

— Нет, мама, он добрый и хороший.　

— Чем он у тебя заслужил такую похвалу?　

— Он мне больше помогает по дому, чем мужчины из нашего аула своим женам. Ласковый и внимательный ко мне.　

— Он тебе говорил, как очутился в вашем ауле и что его туда привело?