Воровство и обман в науке

Если Линней находил выход своим отрицательным эмоциям в том, что награждал именами своих научных противников соответствующие их облику растения (всего знаменитый ботаник описал и дал название полутора тысячам видов растений), то другой естествоиспытатель Александр Гумбольдт "клеймил" своих научных оппонентов, присваивая им довольно едкие прозвища. Так, Гумбольдт очень долго никак не мог найти общего языка с французской школой химиков, и их ожесточенные диспуты принимали настолько крутой оборот, что выброс негативной энергетики чуть ли не укладывал спорщиков в постель. Стороны абсолютно не желали выслушивать доводы друг друга и при общении только еще больше распалялись. Какой же нашел выход из создавшегося положения/ Гумбольдт? Прозвав знаменитого химика и физика Ж.Гей-Люссака за его въедливость и назойливость "поташом", он стал пользоваться остроумно придуманным прозвищем и в научной полемике. Тенара Гумбольдт за банальные и "безвкусные" выступления/ очень точно окрестил "содой". "Сода" и "Поташ" составляли удачную пару как для совместной работы, так и для насмешек.

Известного химика К.-Л.Бертолле Гумбольдт прозвал "аммиаком", но вовсе не потому, что тот определил химический состав этого вещества.

Бертолле с легкой руки Гумбольдта был окрещен таким образом из-за бесцеремонного и фамильярного обращения (с "запашком") с теми учеными, которые не желали разделять его взглядов. Помимо того Бертолле был болезненно честолюбив, мстителен и любил побравировать своей приближенностью к императорскому трону. Наполеон весьма покровительствовал ему. Бертолле был одержим целью во что бы то ни стало сделать карьеру. И это ему удалось: его, наконец, назначили министром. Но как только состоялось долгожданное назначение, в ученых кругах Гумбольдтом была запущена следующая "заупокойная" шутка. Говорили, что, когда Бертолле уйдет в мир иной, его надгробную плиту будет целесообразным сопроводить такой эпитафией: "Здесь покоится крупный химик. Это единственное место, которого он не добивался". Понятно, что боясь попасть на язык Гумбольдта, многие стали держать свой собственный язык в узде и уже не лезли на рожон при обсуждении "горячих" проблем химической науки.

Пораженчество науки перед властолюбцами

Несмотря на эту положительную сторону мести "по-ученому", она как таковая все-таки была в истории науки явлением губительным, поскольку неуемная зависть к чужим оригинальным работам, процветающий вандализм и необъективность научных оценок способствовали насильственному вытеснению из ученой среды самых талантливых исследователей. Особенно, если им "везло" на конфликты с карьеристами. Не угодив в прошлом какому-нибудь "авторитету", стремящемуся к исключительному положению в иерархической структуре власти, они в последующем были обречены отвечать за проявленную некогда дерзость втройне. Ведь мстительный и злопамятный исследователь очень опасен для науки, тем более, если он еще и обладает при этом значительной административной властью. Быстро войдя в ее вкус и убедившись на практике в своих неограниченных возможностях влиять на судьбу любого ученого, на деятельность любого научного учреждения, на развитие науки в целом, такие горе-администраторы с легкостью расправлялись с неугодными коллегами на всем протяжении истории, то по "щучьему" велению изменяя курс движения научной мысли, то без повода закрывая наиболее перспективные темы. Сколько таких "наукоуправителей" нанесли вреда науке, даже трудно сказать. И еще труднее назвать масштабы нанесенного ими ей ущерба, если всего лишь один "крепко стоящий" академик или министр просвещения, пользуясь неограниченными полномочиями, мог натворить столько бед и умертвить столько ценных идей, попутно расправившись и с их авторами, что потом целому поколению ученых с трудом удавалось восстановить былой статус-кво и вернуть в прогрессивное русло научную и изобретательскую мысль.

Более всех "отоспался" на науке незабвенный "народный" академик Трофим Лысенко, задумавший переделать природу "по образу и духу своему". Подозрительными путями прорвавшийся в самые "верха" и получивший благословение сталинского руководства на перекраивание фундаментальных законов естествознания, Лысенко на основе выдвинутой им ошибочной концепции стал с методической последовательностью наносить мощные удары по передовым рубежам советской биологии, последствия которых до сих пор заявляют о себе "во весь голос". Но этого ему показалось мало. Одержимый идеей повернуть реки вспять, этот случайно оказавшийся в большой науке никчемный человек стал еще и свирепо уничтожать ее лучшие кадры.