Воровство и обман в науке

Наиболее парадоксальная ситуация возникла тогда, когда оба Лоренца почти одновременно занялись одной и той же физической проблемой, решив ее независимо друг от друга и разными путями. Как тут было разобраться: кто первый? Наконец, сошлись на том, что Людвиг вроде бы раньше Гендрика обнаружил связь между показателем преломления вещества, его плотностью и электронной поляризуемостью молекул и потому тоже имеет право на приоритет. История смилостивилась над Людвигом. Его имя появилось дублем в выведенной обоими учеными формуле Лоренца — Лоренца. Но ют кто из них кого опередил на самом деле, точно все-таки никто не знал. Когда же годы спустя об этом открытии, обросшем самыми разными толками, спросили самого Гендрика, он просто развел руками, показав, что не менее всех остальных потрясен таким роковым переплетением двух творческих судеб. "Формулирование одного физического закона в одно и то же время двумя исследователями, имеющими одну и ту же фамилию, — прокомментировал он, — является чем-то неожиданным даже с точки зрения теории вероятностей". Но это был единственный триумф бедняги Людвига! Чаще всего он "оставался с носом", безуспешно добиваясь признания своих открытий. И в глазах общественности безусловно уступал Гендрику Лоренцу как мировой величине, хотя на деле действительно был блестящим изыскателем. Сегодня почти нигде не упоминается еще об одном значительном достижении "забитого и забытого" датчанина. Людвиг Лоренц, независимо от Джеймса Кларка Максвелла и абсолютно не зная его работ, имел счастье разработать электромагнитную теорию света. Страницы с математическими выкладками, написанные этими учеными из разных научных центров, совпадали почти до мелочей. Как будто бы они принадлежали одной и той же руке. Заметна была лишь едва различимая разница в почерке. Однако история запечатлела только гениального Максвелла, начисто забыв о Людвиге Лоренце. Французы бы на этот счет сказали: "Се ля ви", т. е. "Такова жизнь!".

Блуждающие приоритеты

Основная причина то и дело возникающих споров за приоритет на открытия, как в случаях с Френелем и Юнгом, кроется и психологии научною творчества, где успех и неуспех подчинены жесткой системе естественного отбора в мире интеллекта. А она, в свою очередь, тесно связана с обширными личностными "комплексами", склонностью ко всякого рода распылениям творческого потенциала, с неопрятностью и дезорганизованностью в работе или, наоборот, способностью к самой предельной концентрации ума и сил с вечным ощущением дефицита времени.

Талант таланту на самом деле рознь, и на примере многих творческих судеб можно проследить, как под напором оппонентов и обстоятельств одни из великих умов неизбежно скатывались в болото консервативных течений, другие начинали сомневаться в собственных силах и впадали в апатию, третьи пасовали перед авторитетами и на последний бой, который трудный самый, просто не шли, направляя свою неуемную энергию в другое русло.

На преодоление психологического барьера оказывались способными лишь единицы. И то при двух обязательных условиях: наличии широчайшей осведомленности во всех областях знаний и яркого образного мышления. Только варьируя непредвзятыми понятиями и обладая высокой степенью свободомыслия, было возможно сделать рывок в неведомое и совершить переворот в науке.

Понятие подобного барьера есть также и в современных представлениях квантовой механики. Согласно им подвижная частица в атоме — электрон — пребывает в воображаемом пространстве "потенциального ящика", из которого не в состоянии вылететь в свободное пространство, если не совершит необходимый "скачок". Для такого скачка требуется большое количество дополнительной энергии.

При этом позиция, которую электрон занимает в потенциальном ящике, неважна: он может находиться и на выходе, и в центральной части, и в любом другом месте. Главное — энергия.

Только при получении дополнительной порции квантов состояние электрона резко меняется, и он делается способным преодолеть потенциальный барьер, высота которого вполне определенна для каждого конкретного случая.

Примерно в таких же равных условиях, как электроны, находятся и занятые научным творчеством исследователи. Овладеть истиной может как тот из них, кто, скажем, на 99,99 процента располагает необходимым для научного открытия материалом, так и тот, кто воспользовавшись им в качестве готовой базы данных, сумеет "добыть" недостающие 0,01 процента и, предельно сконцентрировавшись, вывернуть его наизнанку, поколебав тем самым всю систему устоявшихся научных воззрений и концепций.

Ученый может и достаточно долго стоять у самого порога научного открытия, но переступить его он так и не сумеет, потому что это будет порогом его возможностей. А если постоянно находиться на их пределе, то вряд ли возможно продвинуться хоть на шаг вперед. Получается своеобразный заколдованный круг, откуда могут вырваться только психологически сильные личности.