Воровство и обман в науке

Однако профессор, вопреки упрекам в безнравственности, упорно продолжал демонстрировать все новые и новые "неприличные" пленки, возбуждая к ним пусть и нездоровое, но все-таки любопытство. В конце концов под вопли общественности, требующей прекратить дальнейшие исследования Х-лучей, Рентгену в 1901 году была присуждена за них… Нобелевская премия.

Словом, костяная рука сыграла науке на руку, создав ценному открытию заслуженную сенсацию. Как говорится, лишняя реклама — делу не помеха.

Почти в тех же самых словах раскрыл суть своей натуры, осаждаемый прессой после присуждения ему Нобелевской премии американский химик-органик Берне Вудворд: "Я думаю, и нередко очень долго и мучительно напряженно, перед постановкой очередного исследования. К примеру, чтобы прийти к идее синтезирования витамина В12 я ее предварительно обдумывал лет а> двадцать". "Что же получается, — прервал Вудворда один из присутствующих на церемонии коллег, — что синтез хинина вы еще задумали, будучи семилетним сорванцом?" Пути гениев и вправду неисповедимы. Ведь хинин Вудворд синтезировал в 1944 году, т. е. в возрасте 27 лет!

"Всю жизнь" думал о теории всемирного тяготения Исаак Ньютон, передавший свое творческое состояние так: "Я кажусь самому себе мальчиком, играющим у моря, которому удалось найти более красивый камешек, чем другим; но океан неизведанного лежит передо мной".

Искать, исследовать, подобно Рентгену, а не мечтать о всемогуществе, как Ленард, — ют чем должен заниматься подлинный ученый, принимаясь за новую научную работу. Подумайте сами, кто должен был заслужить благосклонность Фемиды и получить в приоритетной борьбе признание за глобальное открытие в химии: Менделеев, глубоко разобравшийся в хаосе материалистического мира, или Ньюлендс с его расплывчатыми формулировками и умозаключениями.

Только перед всеобъемлющим взором "одержимых" и "озаренных" природа раскрывается во всей полноте, подавая им через особые "каналы связи" недоступные восприятию "нормального" человека сигналы, поступающие из неизведанного, таинственного и неосвоенного сознанием мира.

Прохаживаясь по лабораториям "посвященных", подмечаешь многие особенности в характерах ученых и складе ума, которые так или иначе способствовали удачам в их творческой судьбе. Открытие нового явления, некой закономерности или создание технической новинки обычно легко давалось тому исследователю, чье мышление было готово к смелым научным порывам, а психологическая инертность внутренне преодолена. Им удавалось главное — не попасть в плен малозначащей идеи, не начать носиться с ней, как с писаной торбой, в полной мере осознать перспективы и практическую пользу задуманного, т. е. сделать все, чтобы работа не ограничилась творческим актом единовременного ха-А актера, а привела в конечном итоге к грандиозному открытию. Понимали гении и другое: когда открытие состоялось, необходим факт его социального признания, нужны четкая научная аргументация и неопровержимые доводы, что обнаруженный закон или явление действительно содержит в себе новизну.

Нагаока, хотя и выдвинул смелую идею о планетарной структуре строения атома по аналогии с Сатурном, но она так и осталась всего лишь блестящей научной гипотезой. Выступая в начале века на заседании Токийского физико-математического общества, а затем отдав статью в специальный научный журнал, которая стала предметом обсуждения Лондонского Королевского общества, Нагаока представил свою "модель" следующим образом: "Атом состоит из большого числа частиц одинаковой массы, расположенных по кругу через равные угловые интервалы и взаимно отталкивающихся с силой, обратно пропорциональной расстоянию между ними. В центре круга помещается тяжелая частица, которая притягивает другие частицы, образующие кольцо, по тому же закону". При этом в конце статьи японский ученый сделал прозорливый вывод, повторенный уже много лет спустя Резерфордом: "Рассмотренная система будет реализована, если по кольцу разместятся электроны, а положительный заряд в центре". Но взять "быка за рога", т. е. раскрутить идею до конца, он так и не смог.

О планетарной структуре атома подозревал задолго до Нагаоки и Резерфорда немецкий физик Вильгельм Вебер. В 1871 году, оттолкнувшись от предположения о существовании "сверхлегкой заряженной частицы" (электрона. — С.Б.), он построил первую электронную модель атома. Но и эта мысль на открытие не потянула. Только Резерфорд пошел дальше, найдя в этой идее сокровенное зерно. Он поставил гениальный по простоте эксперимент, пропустив альфа-частицы через тонкую металлическую фольгу. Заметив, что некоторые из них "пасуют" перед препятствием и отбрасываются обратно, он стал размышлять, чем такое явление может обусловливаться. Да, только наличием в структуре атома тяжелого положительно заряженного ядра, которое располагается в самом центре. Вывод с данными опыта не расходился, планетарная модель атома была "раскусана" до конца, и поэтому это открытие заслуженно принадлежит Эрнесту Резерфорду, а не Веберу или Нагаоке.