Ворожей Горин – Посмертный вестник

— В таком случае ты провалила задание своей хозяйки. Зачем ты напала на меня?

Голос отца Евгения донесся до меня, словно из-под воды, но я все же услышал его, словно в замедленном воспроизведении. Ах да, время тут и время в реальности течет ведь не одинаково.

— Эээ-тоо проо-вееер-каааа…

— Отпусти, ворожей, — вновь зашипела вурдалачка, — ты ее прошел!

Уже в следующий миг мир обрел краски, а я открыл глаза и обнаружил себя в грязи. Моя голова лежала на коленях отца Евгения — он придерживал ее, чтобы я не захлебнулся в болоте. Я перевел взгляд вбок — вурдалачка лежала чуть поодаль и, тяжело дыша, держалась за горло.

— Ну и методы у вас, я скажу… — выдал я и только сейчас позволил себе расслабиться.

Глава 12

Уже через полчаса мы всей честной компанией завалились ко мне домой. На том настоял отец Евгений, сам бы я и на пушечный выстрел не подпустил вурдалачку к своему жилищу. Священник же нашел нужные слова:

— В конце концов, не в кафе же нам идти в таком виде, — сказал он. — И потом, она нам нужна, Григорий.

— Интересно мне знать, — язвительно ответил я ему, — кому это «нам»? Совету или тебе?

— Тебе, в первую очередь.

— И на кой мне такая радость? У меня дома кот-истерик и сестра, больная на всю голову. Верке достаточно будет увидеть, во что превратилась моя одежда и как меня отделали, — я легонько коснулся саднящих порезов на лице, — и она легко сложит два и два и сделает свои выводы. Не уверен, что вас обоих ждет радушный прием.

— Им ничего не угрожает, ворожей. Ни твоему коту, ни сестре. Клянусь в том луной, старыми и новыми богами, — вмешалась в наш разговор вурдалачка.

Выглядела она сейчас не лучше меня — нос я ей все же умудрился свернуть в сторону. Не уверен, что она чувствовала боль, но вправлять его все же придется, возможно, даже мне самому. Кроме того, она с ног до головы была измазана грязью. И если на моих джинсах и куртке грязь из оврага была еще не так заметна, то ее белоснежный облик был безвозвратно испорчен.

— Я не склонен тебе верить, — сурово ответил я ей. — Мне уже хватило.

— Да брось, Григорий, — заступился за обитательницу Ночи священник, — нарушить такую клятву — все равно что подписать себе смертный приговор. Сам знаешь.