Ворожей Горин – Посмертный вестник

— С ним, мать, с ним, — прошептала вурдалачка, имени которой я до сих пор не знал, и посмотрела на мою соседку так, что та сама отвернулась и вышла из подъезда. Мне даже показалось, что тетя Зина внезапно превратилась в зомби — настолько неестественными были ее движения.

— Вурдалаки, — объяснил мне в лифте священник, — прекрасные манипуляторы и гипнотизеры. Твоя соседка, скорее всего, уже забыла, что нас видела. Можешь на ее счет не волноваться, лишних вопросов задавать она уже не будет.

— Проделаешь такой фокус с моей сестрой, — предупредил я вурдалачку, — закончу начатое в парке.

Девушка лишь руки подняла кверху — вроде как приняла мои слова к сведению.

— Гриша… — всплеснула руками Верка, когда я вошел в коридор, — ты где это так уделался? Так, а что с лицом?

Следом за мной прошли отец Евгений и наша новая гостья. Я поспешил объясниться:

— Прикинь, гуляли мы с другом по парку, а там девушка тонет в пруду. Вот, пришлось спасать. Там и уделался… Знакомься, это отец Евгений и…

— Алиса, — натянула невинную улыбку на свое смазливое личико вурдалачка.

— И давно ты со священниками дружишь? — Вера пристально посмотрела мне в глаза. Ни дать ни взять — от матери этот взгляд. Пронизывающий, цепкий, холодный. В последний раз меня мама так допрашивала, когда я пришел домой с запахом сигарет от куртки и немного выпивши.

— Мы, Вера Олеговна, на работе познакомились, — деликатно кашлянув, ответил за меня священник.

— На его или на вашей работе?

Сестру свою я знал хорошо — она не поверила ни единому моему слову. Священник же и вовсе не являлся для нее авторитетом — она этого человека впервые в жизни видела, с чего бы его слову хоть что-то значить в ее системе ценностей? Все это читалось в ее глазах, иронично-саркастичных в данную секунду. Я вздохнул, еще раз представив объемы предстоящей чистки ее памяти. Придется, Горин, попотеть. Я даже укол совести почувствовал: ну нехорошо это было — постоянно копошиться в сознании близкого мне человека, неправильно это как-то — против ее воли стирать определенные воспоминания. Оправдывало меня лишь то, что я искренне считал это мероприятие благом. Для всех будет лучше, считал я, если Вера о моей тайной жизни ничего не узнает. Меньше знает, как говорится, крепче спит.

— На его работе, — с улыбкой ответил Вере отец Евгений.

— Ну, слава богу, — картинно выдохнула Вера, — а я уж подумала, что Гриня мой в монахи податься решил.

— На все воля божия, — лаконично ответил ей отец Евгений. — Надо будет, примет и постриг.