Ворр

Они надвинулись на него, чтобы приглядеться, и переговаривались высоким рваным блеяньем, как будто звуки с великой натугой прореза́лись из маленьких зубастых ртов. Эти уста – не для красноречивых дебатов; эти дыры и их содержимое задумывались исключительно ради того, чтобы откусывать, обсасывать, обгладывать и причмокивать.

Все были голыми, и Измаил, всегда отличавшийся острым интересом к гениталиям, в изумлении рассматривал представшее ему разнообразие и пропорции. В отличие от всех существ, что он изучал, здесь не находилось двух схожих органов: одни – сморщенные и перевернутые, тогда как другие болтались или выворачивались из тел с расточительной беспечностью. Вспомнился «Урок 93: Беспозвоночные океанов (некоторые мягкотелые морские гады)», и Измаил спросил себя, что, если их половые органы – отдельные существа, находящиеся в симбиотических отношениях с хозяином. То, как они пользовались ими для спаривания, находилось за пределами даже догадок.

Эти оторванные от ситуации размышления не давали побежать или упасть в обморок от страха, что было бы, как он знал, мгновенным сигналом к его гибели. Они приближались, и он застыл. Они трогали его, хватали за ноги и заглядывали в глаз, а их близость выдавала зверский смрад в ритм с речевыми паттернами. Внезапно и без предупреждения Измаил вскрикнул от обжигающей боли. В ахиллово сухожилие правой ноги всадили тонкий деревянный клинок; они позаботились о том, чтобы он не сбежал. Боль свалила с ног, и остальные прижали его к земле, втыкая вторую треногу. Он кричал и бился, но антропофагов было слишком много. Их сила, запах, руки, ноги и гениталии трепыхались и сдерживали, пока остальные обнажали новые заостренные палки.

Вдруг раздался могучий взрыв, и существо, державшее его за ногу, развалилось – две половины торса разлетелись в противоположных направлениях, после чего пошатывающиеся ноги простояли еще одну-две комичных секунды. Руки оканчивались грубыми кусками сырого мяса и брызгали кровью цвета грязи, пытаясь схватиться за землю или уползти. Второму существу удар угодил в спину, и грохот выломил грудную клетку через его удивленную морду; оно не успело даже дернуться.

Создания бросили свою засаду, исчезнув в подлеске с матерой скоростью и гибкостью. Измаил в мучениях катался по земле, силясь разглядеть, кому или чему принадлежало оружие – лучше его спаситель или хуже, чем ужасы, от которых он только что спасся?

– Что ты такое? – гаркнул голос вне поля зрения. – Не оглядывайся; лежи смирно или истечешь кровью до смерти. Теперь отвечай на вопрос, не то я уничтожу тебя так же, как уничтожил твоих братцев.

– Они мне не братья, – процедил Измаил сквозь зубы.

– Тогда что ты есть? – спросил грохочущий голос из-за старого дуба с нацеленным в хребет Измаила «Марсом Фэрфакса».

– Я человек с одним глазом.

Это сошло за разумный ответ: именно им и казалось корчащееся создание.

– Я могу тебе помочь, если буду доверять, – произнес голос. – Не двигайся и положи руки перед лицом, чтобы я мог их видеть.

– А что есть ты? – скривился Измаил.

– Я Уильямс, – ответил наконец голос, – и я человек с четырьмя глазами.

* * *

Цунгали пил из глиняной миски, когда услышал выстрелы. Он думал, что только он сам смеет стрелять в лесу из оружия. Возможно, к погоне присоединились другие охотники? Звук был инородным – не похож на оружие, что Цунгали слышал раньше, – но дал четкое направление, и его преследование приобрело более определенную цель.

Вонючая бурая кровь все еще запекалась на руке, куда при смерти истекло существо, когда крис вошел ему под лопатку и нашел сердце – или мозг, или что движет этими желтыми демонами. Демон выслеживал его целыми днями; Цунгали позволял себе пить воду и выбрасывал еду, предпочитая собственные засушенные припасы. Затем обошел демона и убил со спины. Тот оказался из племени, о котором рассказывал дед, – из демонов, охотящихся на человеческое мясо. Любые сомнения быстро развеялись, когда он увидел, что существо носило на своем распухшем члене с яйцами: самодельную чашку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась человеческим черепом, со все еще цепляющимися кожей и ярко-рыжими волосами.

Цунгали собрал лозы и перехватил ими большие сужающиеся ноги погибшего демона, вздернув на деревья, чтобы показать невидимой своре, что в их жизнь пришел страх. При этом он заметил под мышкой существа мелкое движение. Остановил качание тела и пригляделся. Под каждой подмышкой пряталась деликатно сплетенная в шарик травинка. Она держалась на коже загнутыми шипами. В каждой травинке лежал человеческий глаз. Цунгали срезал маленькие клетки из их укрытия и изучил, по одной в руке. Тут он увидел – и выронил от шока: он повидал много дивных и ужасных зрелищ и его нелегко было удивить противоестественными явлениями, но это место порождало вещи пострашнее дьяволов прямиком из кошмаров.