Ворр

– Мне рассказывали, что некоторые европейские фотографы способны запечатлеть образы отошедших в мир иной, – строго заявила она, похоронив волну эмоций под суровым выражением. – Я ищу подобного мастера. Если верить Стэнфордам, вы лучший в своем деле. Мне говорили, если кто-то и способен уловить подобное, то только вы.

Мейбридж вознегодовал, но принудил себя ответить.

– Я никогда не делал таких снимков, – сказал он, стараясь ничем не выдать внутреннюю волну отвращения.

– Не желали бы вы попробовать? – спросила она, и ее надежда пронзила его взгляд и смешанные чувства. Он помолчал перед ответом, пока энтузиазм бежал его разочарованной артистической жилки.

– Для вас, миссис Винчестер, я попробую.

Два дня спустя он с тяжелым сердцем нес камеры, треноги и прочее оборудование по лакированным туннелям расширяющегося дома. Сеансы устраивались в комнате, построенной специально для этой цели – с круглым столом в центре и высокими окошками по бокам, выходившими внутрь дома. Прямого освещения не было; комната располагалась в ядрышке закрученной архитектуры, вдали от внешних стен или понюшки улицы в любом направлении. Не то чтобы это имело значение: фотографии придется делать в темноте.

Он видел «спиритические» изображения, о которых она вела речь. Все как на подбор – неприкрытые подделки: двойная экспозиция и нелепый монтаж, исполненные без каких бы то ни было тонкости и навыка. В тот миг его мнение о Саре Винчестер рухнуло. Как можно поддаться подобным манипуляциям и лжи? От подобного замысла несло худшими крайностями жирной незрелой выдумки, разряженной в правду. Но факт оставался фактом: ему необходима была протекция вдовы, ее круг друзей, ее богатство. И учитывая все это, можно было простить убеждения и печальные фантазии подмятой трауром пожилой женщины, ни разу не покидавшей дом. Возможно, когда она поймет качество его работы и точность научной объективности, вычурные заказы приведут и к более серьезным предложениям.

Он расположил камеры в дальнем углу комнаты и придал лицу величайшую серьезность ветхозаветного патриарха: это была его лучшая поза.

Сара привела в комнату еще трех людей – убежденных спиритуалистов, предположил он. Сегодняшним медиумом была мадам Грезаш, яркая женщина польского происхождения. Она отличалась знойной привлекательностью, прятавшейся под лицом, бесконтрольно растаявшим между восемью годами и шестьюдесятью пятью. Она села за стол с остальными моделями по бокам. Церковный староста Томас расположился ближе к Саре, слева от медиума. По правую руку от нее устроилась крупная женщина с лошадиным лицом, чье имя у Мейбриджа мгновенно вылетело из головы.

Произнесли молитву. Вскоре после ее окончания мадам Грезаш начала покачиваться и тихо стонать, закатив глаза под прикрытыми веками. В свете тусклой лампы под потолком все виделось отчетливо. В отличие от многих крупных кругов, они не держались за руки, а поместили ладони на стол, растопырив пальцы. Мейбриджу живо вспомнилась фотография, которую он так и не снял: Мексика; ряд свежепойманных глубоководных крабов-пауков, выложенных на просушку под беспощадным солнцем, их лососево-розовые раковины на песке, такие беспредметные и покинутые. Он стряхнул эти мысли и сопутствующую улыбку, не дрогнув и мускулом на лице. Мадам Грезаш снова застонала – более глубоким, более мужским тоном. Она сказала, что ее духовного проводника зовут Ван Чи, что теперь он здесь, чтобы помочь им и привести к столу усопших.

Первый снимок Мейбридж сделал на широкоугольный объектив и внутренне спросил себя, какой резон китайцу им помогать. Снаружи, на улицах, китайцы были не более чем рабской силой, не лучше собак, с оплеванной древней культурой. В шестидесяти милях отсюда он стал свидетелем «охоты на узкоглазых»; четверо лучших местных пистолеро делали ставки, сколько китайцев смогут подстрелить из седла. Их мишенями были работники-иммигранты, недавно распущенные после прокладки участка новой железнодорожной линии. Перепуганные люди бежали в панике, бросая небогатый скарб ради скорости. В тот день под хохочущим свинцовым дождем пало шестнадцать человек. Девять – погибли. Один из спортсменов пользовался «Винчестером-73». Кто выиграл в пари, так и осталось невыясненным, но Ван Чи на другой стороне явно обрел либо великое благоволение, либо потрясающее невежество, потому что привел к столу утраченного ребенка Сары.

Голос медиума натянулся до фальцета, и Мейбридж сделал второй снимок – в этот раз с полыхнувшим порошком. Всех – в том числе призраков – предупреждали о потенциальном вмешательстве, так что большинство закрыли глаза, когда он сказал: «СЕЙЧАС!» – и запалил свет.

В их головах заплясали остаточные пятна, усиливая ощущение ауры, а запахи нитрата и магния обожгли спертый воздух деревянного салона. Вперемежку с подавленными всхлипами и слезливыми вздохами дитя выражало свою невинную любовь к матери.