Ворр

Все это Мейбридж уже слышал, но память у него была выборочна и смертельно поражена его собственными потребностями. Сара Винчестер – женщина большой красоты и влияния; он восхищался ее чистотой. Она так и не вышла замуж вновь и сохраняла ярую преданность памяти усопшей семьи. Она его поймет, верил Мейбридж. Она наверняка слышала о его инциденте с Ларкинсом. Он не сомневался, что вдова оценит правомерность его действий, разглядит в нем истого джентльмена и, как он надеялся, значительного художника.

Экипаж остановился перед входом в сад растущего дома. Мейбридж сошел и вступил на тропинку, миновавшую фонтан и выходившую к веранде. Вход меж колонн был холоден и элегантен – механический просвет в плотничестве. Дверь открылась, и Мейбриджа впустил внутрь тихий человек.

Дом был безупречен и блестел новизной. Он пах лоском и опилками – оба запаха обострялись тонким полутоном лака. Выложенный вручную наборный паркет – идеален и бесконечен; Мейбридж следовал за проводником словно целую вечность, иногда не в силах устоять перед соблазном замешкаться для изучения каждой детали и угла. Они вошли в зал, обстановка которого превосходила содержимое всех остальных комнат, вместе взятых. В центре стояло пианино, господствовавшее среди мебели и картин. Очевидно, это была жилая часть дома. Остальные комнаты – видимость, избыток, но в этих царила жизнь. Мейбридж чувствовал ее присутствие в следующей комнате.

Тихий человек оставил его стоять и прошел дальше, закрыв за собой дверь. Нервозность Мейбриджа подергивала за шляпу и трость, ему хотелось их сложить, но он не смел рисковать оскорблением. Он беспокоился и озирался, постукивая по ноге вышеназванными предметами. Послышалось бормотание, а затем дверь открылась и вошла хозяйка, протягивая для приветствия руку.

– Мистер Мейбридж, благодарю за визит.

Его шокировала ее внешность. Дама из исторических проблесков его памяти стала совсем другой. Стала плотнее, солиднее – не от толщины или роскоши, но как будто от того, что вокруг нее изменилась гравитация мира. Ее спрессовали обстоятельства, вес дома. Лицо стало морщинистым и выхолощенным, и все же каждая морщинка льнула к пухлости; она была противоречием формы – словно контуры ее лица написали на неподходящей поверхности. Слои макияжа, наведенные на некогда безупречный облик, придавали ему странный лаковый оттенок. Только зубы оставались идеальными, хотя и глаза сохранили блик чего-то постоянного и смущающего. В отдалении слышался стук молотков, но Мейбридж старался пропускать его мимо ушей. Он слегка поклонился и подал руку.

– Благодарю, миссис Винчестер, – сказал он с расцветающим под бледной кожей мальчишеским румянцем. – Ваше приглашение принесло большую радость.

Она любезно улыбнулась и провела его в маленькую гостиную, где на обеденном столике уже сервировали чай. Они сели и вежливо обсудили погоду и знакомых. После двадцати минут душных и обязательных формальностей беседа наконец сдвинулась к цели ее приглашения.

– Стэнфорды ознакомили меня с вашим творчеством, мистер Мейбридж. Надо сказать, я весьма впечатлена.

– Благодарю, мэм. Позвольте спросить, какие фотографии вы уже видели? – поинтересовался он.

– О, горы, тот вулкан и дикарей, танцующих по кругу.

– А, Пляска Духов, – сказал он с удовлетворением. – Я единственный, кто когда-либо ее фотографировал.

– Пляска Духов? – повторила она – ее внимание было приковано к нему ровно так, как он и надеялся. – Что это?

– Среди множества туземных племен бытовало поверье, что они могут вызвать мертвых пращуров, чтобы те помогли им выстоять против переселенцев, продвигавшихся на запад. Они воображали себе восстание и объединение кланов, мертвых и живых, чтобы сохранить то, что считали своей священной землей.

Сара слегка придвинулась на своем кресле с твердой спинкой и спросила:

– Когда конкретно имели место эти пляски?

Он назвал даты снимков, и она замолкла, быстро высчитывая в уме их значение. Комнату заполнила тишина в ритме стаккато, и Сара перевела взгляд на пол, слегка подергивая уголком рта, словно в горле что-то ходило. Казалось разумным сменить пейзаж и тему.

– Превосходно идет и другая моя экспериментальная работа, – вставил он. – Я запечатлел на камеру движение множества животных – и даже людей!

Его попытка поднять настроение хозяйки была встречена тяжелым молчанием. Она воздела покинутый взгляд и посмотрела ему в глаза, и Мейбриджу пришлось отвернуться.

– Я изобретаю новые камеры, – неуклюже продолжал он, – с быстрыми затворами. Взводами многократного действия для улавливания изображений. Почти как ваша чудесная винтовка, мэм, которой я однажды пользовался в Аризоне; отменный механизм. Я нацелен на разработку чего-то схожего – той же скорости и точности, разделяющих время… – Он замолк при виде ее лица.

Она поднесла руку к затылку и моргнула, прочищая горло и изготовляя голос к применению.

– Не могли бы вы… – Она снова замолкла, словно не зная, как построить свой вопрос. – Вы когда-нибудь… фотографировали мертвецов?

– Не уверен, что понимаю вас, мэм, – осторожно ответил он.