Восемь артефактов для некромантки

– За что? – он прищурился и с подозрением посмотрел на пустую склянку, которую жена торопливо сунула в свою бездонную сумку.

– За откровенность, – улыбнувшись уголком рта, ответила она и вернулась к котелку.

– Не за что… ты ничего не ответила про наш брак, – мужчина растёр лицо ладонями и затих в ожидании ответа.

– Нэйтон, зелье почти готово. Ритуал нужно проводить в полном молчании, – Эйлис помешала раствор для крепости костей и указала мужу на выход. – Иди погуляй, подыши свежим воздухом или полюбуйся видами.

– Считаешь, что меня заинтересует природа Хайолэйра? – спросил он, размышляя, показалось ли ему, что жена снова становится чересчур хладнокровной. – Чего я там не видел? Одни пески да барханы.

– Ну почему же? Как раз над нами скальные породы с милыми пещерками и парой кустов тамариска, – некромантка надела тонкие перчатки из заговорённой кожи и взялась за котёл, переставший бурлить.

– Тамариск ядовит, – озвучил очевидное лорд Олсандэйр тоном занудного магистра, чем немного расстроил Эйлис. – В соке кустарника содержится сильнейший яд – всего несколькими семечками тамариска можно убить взрослого человека. Причём это будет долгая и мучительная смерть.

– Вот поэтому ты должен наломать как можно больше этих замечательных веточек, – непреклонным тоном заявила девушка, делая шаг к мужу. – Ты знал, что при горении тамариск выделяет в воздух те же токсины, но в меньшей концентрации, и при этом умопомрачительно приятно пахнет?

– Эйлис, что ты такое говоришь?! – Олсандэйр отпрянул от жены, во взгляде которой горела решимость, граничащая с безумием.

– Первые недели будет очень плохо: жжение во рту, тошнота, головокружение и потеря сознания. Вначале проявится тахикардия, затем снижение частоты сердечных сокращений, нерегулярность пульса… – медленно продекламировала Эйлис, будто читала лекцию или абзац учебника. – Зато уже через пару месяцев ты будешь иметь устойчивый иммунитет ко всем растительным ядам.

– Ты хочешь моей смерти? – тихо спросил лорд Олсандэйр, глядя на спокойное, равнодушное лицо Эйлис, на котором ни единая эмоция не отражала хоть какое-то подобие сомнений.

– Я могла оставить тебя в камере рядом с проклятым дознавателем, броситься на грудь охранникам и слёзно попросить спасти меня от убийцы, – усмехнувшись, ответила она и макнула подготовленной кисточкой в раствор.

– А как же амулет правды? – Нэйтон проследил взглядом за тем, как супруга старательно покрывает зельем кости для голема.

– Хочешь сказать, ты никогда не убивал? Да брось, ты выглядишь лет на тридцать-тридцать пять в свои годы. Ни один ритуал пополнения силы не обходится без жертвоприношений, – Эйлис невозмутимо пожала плечами и взялась за следующую кость. – Не забудь надеть перчатки, когда будешь нарезать ветки. На себе я тебя тащить не собираюсь.

Магистр сжал губы и, ничего не ответив, поднялся по расчищенной дорожке. Спорить или что-то доказывать супруге, когда она в таком состоянии бесполезно, да и какой смысл? Она в который раз решила показать свою самостоятельность. Пусть… ему тоже нужно многое обдумать. Например, что делать дальше с расследованием, которое поручил ему король.

Нэйтон полжизни выполнял все прихоти монарха, заслужил поощрение и допуск к секретным документам, но так и не выяснил, кто стоит за странными смертями некромантов. Не выяснил, кто убил Хелиссу и покушался на маму. Он не сделал ничего из первоначального плана, не собрал артефакты и не выследил членов Ордена. Да ещё и женился. Вряд ли его величество будет доволен.

Мужчина срезал очередной пучок тамариска, сложил его к остальным и сел на небольшой валун. Впереди простирались высокие барханы, над которым стелилась красноватая дымка – ветер шевелил вершины и песчинки бесконечно осыпались и снова складывались в узор, расчерчивающий пустыню на волны и делающий её похожей на море. Самочувствие после настойки жены было на удивление отличным, даже плечо, ноющее от старой травмы, не беспокоило. У Эйлис обнаружился подлинный талант к зельям – Нэйтон уже успел убедиться, что все её настойки уникальны и чрезвычайно действенны.

Связав в охапку прутья самого ядовитого растения в мире, мужчина бросил ещё один взгляд на пустыню, убрал нож за пояс и спустился в курган. Он дал супруге достаточно времени для ритуала, но проследить, чтобы она не выложилась до полного магического истощения было не лишним. Эйлис будто специально бросалась в новые авантюры, проверяла свой резерв и запас прочности. Возможно, только так она чувствует вкус к жизни – работая на пределе, рискуя и доказывая самой себе, что всё в её руках.

Шаги магистра гулким эхом отражались от известняковых стен пещеры. Когда-то здесь наверняка был склад – об этом свидетельствовали разбитые и истлевшие от времени дощатые ящики и огромные бочки. Нэйтон уже перестал удивляться тому, что его жена побывала в таких местах, о которых он даже не слышал. Заметив на полу защитную рунную вязь, мужчина вдруг замер. Перед глазами всплыли символы, начертанные на крышке гроба в спальне супруги, казавшиеся знакомыми.