Восемь дней Мюлера

Или нет? Предположим на минуту, что из всего происходящего реально только одно - Мюллер в дурдоме. Не зашел с коротким визитом по какой-то нелепой причине, которую и сам не вполне понимает, а находится здесь как пациент. Мания величия, нормальный такой псих в маниакальной фазе, мерещится ему, что великий медик, это немного странно, чаще безумцы воображают себя королями или пророками, но бывает и более нелепый бред, вот, помнится, одному мерещилось, что он громадная черепаха, на спине которой стоит мир, но не тот, в котором все живут, а другой, так тот бред был намного удивительнее, чем возомнить себя великим знахарем. А еще была женщина, с березами разговаривала, а мертвые души, заточенные в стволах, ей отвечали... Но достаточно отвлекаться, вернемся к исходному вопросу. Версия первая - Мюллер великий медик, каждые пять лет беседует с Птаагом, а тот по его просьбе творит чудеса, вон, однажды жену оживил и избавил от пьянства... И версия вторая - Мюллер заперт в психическом отделении в палате с решетками... нет, без решеток, он же не буйный... неважно... Так какая версия вероятнее? Господи... Нет-нет, стоять! Чуть было не помолился, а это нельзя, потом сам не заметишь, как все выйдет из-под контроля. Но если верна вторая альтернатива... а верна скорее всего она... Тогда от молитвы не должно быть ничего страшного... Но если верна первая?

- Господин Мюллер, с вами все в порядке? - спросил женский голос.

Мюллер вздрогнул и обернулся. Молодая рабыня подай-принеси, светлокожая, из долговых, не из черножопых, в больнице этих девчонок называют сестрами милосердия, дурацкое прозвище, непонятно, откуда взялось...

- Да, все в порядке, - услышал Мюллер собственный голос. - Задумался. Подскажи мне, подруга, у вас тут недавно одного психа приняли... у него что-то с телефоном было неправильно...

- А, этот, - улыбнулась рабыня. - Его господин Ион лично привел. Пойдемте, провожу.

Она провела Мюллера в тихое отделение, в предпоследнюю палату по левой стороне, с номером тринадцать на двери. Мюллер вошел внутрь и удивился. Он был уверен, что попадет в просторную горницу о трех окнах и шести кроватях, и будет здесь разить безумием так, что хоть топор вешай, обыватели не верят, но есть у безумия свой характерный запах, знающему человеку его ни с чем не перепутать. Будет в палате шестеро больных, и двум будет все равно, третий спрячется под одеяло с головой, четвертый примется бормотать невнятные бредни, пятый станет ему поддакивать и подхихикивать, а шестой, последний, застынет в нелепой позе, как статуя. Сколько Мюллер ни посещал тихое отделение, всегда происходило так, разве что с небольшими вариациями. Но не в этот раз.

Палата была двухместная, а в дальней ее стене была дверь, которая вела, как внезапно понял Мюллер, в туалет новомодной конструкции, с водяным сливом, там еще в той же каморке должен быть душ с горячей и холодной водой. Но почему в палате только один больной, а вторая кровать не занята? Разве бывает такое в наши тяжелые дни?

В коридоре зазвонил колокольчик, рабыня убежала на зов. Больной на кровати открыл глаза и сказал:

- Привет. Быстро ты добрался.

- И тебе привет, - отозвался Мюллер и сел на другую кровать. - А ты кто?

- Сигнет, - сказал псих. Понял по глазам Мюллера, что тот не понял, и пояснил: - Имя такое, на древнем языке означает "лебедь". Большая водоплавающая птица.

- Очень приятно, - сказал Мюллер. - А меня зовут Мюллер, на древнем языке означает "мельник". Это такой вид крестьянина.

- Я знаю, что такое Мюллер, - сказал Сигнет. - Странно, что ты не стал менять имя. Папаша, - он улыбнулся чему-то непонятному, как улыбаются безумцы, когда говорят невпопад, - Семнадцать мгновений любишь, да?

- Чего? - не понял Мюллер.

- Значит, нет, - сказал Сигнет. - Лучше бы назвался как-нибудь нейтрально, Тоби, например...

- Тоби? - переспросил Мюллер. - А что это значит на древнем языке?

- Не знаю, - сказал Сигнет.

Некоторое время они молчали. Затем Мюллер сказал:

- А ты не слишком похож на чокнутого. Зачем ты здесь?

- А я-то откуда знаю? - пожал плечами Сигнет. - Это твой бред, не мой.

- Бред? - переспросил Мюллер.

- Я сказал "мир", - сказал Сигнет. - Твой мир, не мой. А в какой мере это бред, кому лучше знать, как не автору?

Он рассмеялся.

- Ты как бы намекаешь, что я творец мира? - спросил Мюллер. - А почему я?

- А кто, если не ты? - улыбнулся Сигнет.

Мюллер не нашелся, как ответить на этот вопрос. Помолчал, затем спросил:

- А ты точно сумасшедший? Не забавляешься?

- Господин Ион меня сразу определил, с одного взгляда, - ответил Сигнет и снова улыбнулся.

- Господин Ион недостаточно компетентен, - заявил Мюллер. - Науку знает поверхностно, безумие понимает не в медицинском смысле, а в бытовом, о четырех формах безумия, например, вообще понятия не имеет.

- А разве этих форм только четыре? - удивился Сигнет. - А падучая к какой из них относится?

- А какое безумие в падучей? - удивился в свою очередь Мюллер. - Это просто судорога, на мозги не влияет... Хотя погоди... Намекаешь, что сопутствующие особенности - не простое совпадение?