Читаем Восемь дорог Желтого источника полностью

— Меня мало интересуют цветы, — неожиданно произнес господин Гэн и девушка от удивления подняла на него глаза. — Я отдаю должное их красоте, но она не трогает меня. Их пышность назойлива, а сладкий аромат навязчив. Вся прелесть их выставлена наружу, в них нет никакой загадки. И лишь один цветок неизменно вызывает мое восхищение. Мэйхуа. — Острый взгляд черных, будто угли, глаз едва не заставил ее вздрогнуть.

И когда взор мужчины снова обратился к стоящим в вазе цветам, она испытала облегчение.

— Цветам зимней сливы свойственна скромность, достоинство… — холеные длинные пальцы едва коснулись полупрозрачных лепестков, и ей некстати вспомнилось, как эти же руки безжалостно разили врагов мечом, — и редкая стойкость. Нежнее розовой яшмы, они бросают вызов снегу, зиме, самой смерти. И смеют цвести, когда остальные цветы даже не помышляют о том.

Когда земля в трауре и надежда мертва, лишь аромат мэйхуа напоминает о том, что весна возможна.

Вы согласны, госпожа?

Проницательные глаза снова изучали ее. Спокойно, не скрываясь. А внутри нее все переворачивалось. И какая-то струна, натянутая до предела, звенела, дребезжа и рискуя сорваться: «Не слушай, беги, беги…» Но девушка лишь сильнее расправила плечи и встретила его взгляд с легкой улыбкой.

— Зачем вы пригласили меня сюда, Гэн-лан? Не думаю, что дело только в цветах и музыке.

— Вы снова правы, госпожа, — это обращение резануло слух. Она в очередной раз отметила, что после того самого сна он ни разу не назвал ее «барышней». — Я хотел попрощаться.

«Попрощаться?» Ах, да, конечно, ведь у него есть ключ, отпирающий Врата Жизни. Разумеется, он решил уйти. При мыслях об этом она ощутила немалое облегчение и… тоску?

— Вы покидаете нас? — спросила она, стараясь чтобы голос ее звучал спокойно и вежливо.

Мужчина не ответил, лишь уголки его губ слегка приподнялись.

— Не будем сейчас об этом. Воздадим должное текущему моменту.

Он взял из подставки кисть, окунул ее в тушь, на мгновение прикрыл глаза — и неспешными уверенными движениями начертал иероглифы «мэйхуа» на лежащем перед ним листе. Потом посмотрел на девушку вопросительно и приглашающе.

Она кивнула и сосредоточилась на цветах, пытаясь вобрать в себя ломаные линии веток, нежность цветка и тычинок, легкий деликатный аромат, потом выбрала кисть, тоже прикрыла глаза, мысленно представляя каждую из предстоящих черт, и лишь после этого прикоснулась кистью к бумаге. Вот так.

Теперь предстояло изобразить ветвь зимней сливы и посвятить ей несколько строк.

Девушка снова взялась за кисть, стараясь унять нарастающее в груди волнение. Ей это удалось — рисунок вышел вполне сносный, хотя и был бесконечно далек от совершенства. Должно быть, она увлеклась, составляя стихотворение и записывая его, и потеряла счет времени. Потому что когда закончила и подняла глаза, господин Гэн уже давно отложил кисть и внимательно за ней наблюдал.

— Я готова, — кивнула она. — Но вы опередили меня, Гэн-лан, вам первому и показывать.

Он молча протянул ей несколько листов. Начертания иероглифов она уже видела, но отметила про себя точность и некоторую сухость его почерка.

«Воспеваю мэйхуа» — значилось на следующем листе. Хорошее начало для стихотворения. Вот только стихотворения никакого не было. А на листе вместо ветви сливы она нашла лаконичный, всего в несколько штрихов, рисунок девушки, склонившейся над столиком с принадлежностями для письма.

Внутренний голос даже не кричал — уже захлебывался страхом и тревогой… Голова шла кругом, мысли мельтешили, словно стайка надоедливых жоу-чжи.

В испуге она вскочила на ноги и едва не перевернула столик. Выплеснулась на бумагу черная тушь и расплылась по ней бесформенным пятном.

— Что это? Зачем?

Она сжимала виски ладонями и пыталась хоть как-то собрать воедино свои мысли и не вспоминать. Нет и нет. Ей почти удалось, но он помешал — оказался рядом с ней и заглянул в глаза, приподняв пальцами ее подбородок. Непозволительный, неподобающий жест, которому она не нашла в себе сил противиться.

— Я возвращаю тебе твое имя, Цзя Мэйхуа, так же, как ты вернула мне мое.

— О чем вы? Я… не помню… — держась за осколки спасительной лжи лепетала она. Ласковость в его голосе пугала ее неизмеримо больше холодной сдержанности.

— О нет, ты помнишь… — улыбнулся он и провел пальцем по ее щеке. Глаза его сейчас казались подобны Тьме, что окружала дворец Владыки, — помнишь… Чье имя ты кричала, когда демоны скинули нас с обрыва? Кого звала, благословенная?

Не дыша она смотрела в затягивающую, пугающую черноту, словно снова падала в пропасть. Собственный крик звенел в ушах, вспоминался так явно. Да, она помнит. Как ни прячь, как ни скрывай от себя правду, она все равно настигнет рано или поздно.

Память пробила брешь в так тщательно возводимой ей стене и потекла в ее сознание тонким ручейком…

«Требовательные руки, жадные губы, облака и дождь…»

Ладонь ее сама потянулась к нему, пальцы, подрагивая, несмело коснулись его лица.

— Ян… Байлун?.. — произнесла тихо, не до конца веря.

Мужская рука легла поверх ее руки, заставляя прижаться к его щеке всей ладонью.

Перейти на страницу:

Похожие книги

После
После

1999 год, пятнадцать лет прошло с тех пор, как мир разрушила ядерная война. От страны остались лишь осколки, все крупные города и промышленные центры лежат в развалинах. Остатки центральной власти не в силах поддерживать порядок на огромной территории. Теперь это личное дело тех, кто выжил. Но выживали все по-разному. Кто-то объединялся с другими, а кто-то за счет других, превратившись в опасных хищников, хуже всех тех, кого знали раньше. И есть люди, посвятившие себя борьбе с такими. Они готовы идти до конца, чтобы у человечества появился шанс построить мирную жизнь заново.Итак, место действия – СССР, Калининская область. Личность – Сергей Бережных. Профессия – сотрудник милиции. Семейное положение – жена и сын убиты. Оружие – от пистолета до бэтээра. Цель – месть. Миссия – уничтожение зла в человеческом обличье.

Алена Игоревна Дьячкова , Анна Шнайдер , Арслан Рустамович Мемельбеков , Конъюнктурщик

Фантастика / Приключения / Приключения / Исторические приключения / Фантастика: прочее