Восемь Драконов и Серебряная Змея

За время своего пребывания в пути, Дуань Юй слегка приободрился — дорожные заботы успешно отгоняли тягостные мысли. Даже то, что его отца в храме Шэньцзе не оказалось, не очень огорчило юного принца. Двигаясь к храму Тяньлун, он наслаждался свежим воздухом, теплом утреннего солнца, и красотами природы, но стоило ему приблизиться к воротам монастыря, как его благодушие исчезло без следа. Из глубины храмового двора раздавались несомненные звуки боя — яростные выкрики, треск пламени, и свист пронизывающих воздух техник ци. Поспешно выпрыгнув из седла, Дуань Юй побежал на этот недобрый шум, и вскоре остановился перед главным зданием монастыря, замерев в искреннем удивлении. Там, шестерка монахов сражалась со странно одетым мужчиной, и никак не могла взять верх — наоборот, послушники храма Тяньлун невольно пятились под натиском полыхающей нестерпимым жаром ци, что исходила из рук незнакомца. Но не это поразило Дуань Юя, от изумления застывшего столбом — среди монахов он заметил своего отца, также одетого в скромное буддистское облачение, и наголо бритого.

Дуань Чжэнчунь, с трудом узнаваемый в облике монаха, пошатнулся, содрогаясь всем телом, и в уголках его рта показались мелкие капельки крови — противостояние с могучим врагом заметно истощило силы далиского наследного принца. Он не отступился — сузив глаза и сердито оскалившись, он продолжил атаковать своего противника неизвестным Дуань Юю боевым искусством, что выглядело ярким лучом света, соединяющим большой палец правой руки мужчины с облаком огненной ци.

Именно этот упрямый оскал отца, красный от наполнившей его рот крови, стронул с места замершего в ступоре Дуань Юя. Страх за родителя пронзил сердце юного принца ледяным жалом; в этот миг, он не думал ни о том, что с его скудными умениями может оказаться не ровней неведомому воителю, ни о каком-либо плане действий. Он просто бросился вперёд, громко воскликнув:

— Отец! Я здесь!

Никто не обратил внимания на вопль юноши — слишком отчаянно схватились между собой противники, и слишком сильно было взаимное давление применённых ими сил, чтобы отвлекаться на что-либо иное. Это и спасло Дуань Юя от испепеления огненной ци, либо же от атаки неким иным стилем, что знал незнакомец. А в следующий миг, руки юного принца крепко вцепились в могучее плечо неизвестного. Вцепились не просто так — вокруг ладоней Дуань Юя жарким маревом колыхалась ци Искусства Северной Тьмы, призванного юношей во всей его полноте.

Неизвестный воин даже не понял поначалу, отчего вдруг его противники начали одолевать, все сильнее напирая на заметно ослабший огонь — лишь зло зарычал, призывая новые силы, и пуская в дело все больше огненной ци. Лишь когда один из клинков света пробил ослабевший пламенный барьер, чудом не вонзившись в левый глаз мужчины, он вынужденно повернул голову, и заметил прицепившегося к его плечу юношу. Резко дернувшись, он попытался было стряхнуть Дуань Юя, но безуспешно — тот лишь усилил свою судорожную хватку. В отчаянии, неизвестный воин закричал, и, отменив свою технику, вырвался из рук юного принца. Сверкающие силой лучи ци вонзились в него, вспоров красное одеяние на торсе, насквозь прошив правую руку, и рассекая правую ключицу и щеку над ней, но незнакомец не обратил на это внимания. Он бросился прочь, заливая кровью камни храмового двора, и вскоре исчез, легко перепрыгнув внешнюю ограду монастыря.

Дуань Юй не видел и не слышал ничего из этого. Впервые после изучения Искусства Северной Тьмы, он применил его так, как было задумано его создателями, и оказался совершенно не готов к последствиям. Чужая ци вливалась в него лавовой рекой, текущей быстрее горного ручья. Все его тело горело, словно у больного лихорадкой, и одновременно билось в ознобе. Мысли юноши путались, а глаза бессмысленно смотрели вокруг, не видя никого и ничего — слишком силен и обилен был поток чужой силы, и его полноводная река грозила смыть сознание юноши, словно хлипкую плотину из тонких веток. Неловко опустившись наземь, он прикрыл глаза, и вскоре, его объяла спасительная темнота.

* * *

— А шурин-то — настоящий герой, — удивлённо хмыкнул Шэчи, наклоняясь к лежащему Дуань Юю, и касаясь жилы жизни на его шее. Он и Ваньцин успели к рухнувшему навзничь принцу раньше монахов, вымотанных жестокой схваткой.

— Как бы он не сложил голову после такого геройства, — озабоченно покачала головой Му Ваньцин. — Что-то он плохо выглядит.

— Как он, Шэчи? — хрипло спросил тяжело дышащий Дуань Чжэнчунь. Мужчина кое-как доковылял до лежащего сына, и сейчас с тревогой глядел на его бессознательное тело. Недовольно скривившись, он сплюнул кровь, и воззрился на выплюнутое ещё недовольнее.

— Сердце бьётся, и очень быстро, — озадаченно ответил Инь Шэчи, вставая. — Просто барабанная дробь для пляски львов. Ци взбаламучена не меньше — ее токи с ума сходят, да и только.

— Ну-ка, посторонитесь, — сердито промолвил монах Кужун, присаживаясь рядом с лежащим юношей. Он быстро осмотрел Дуань Юя, и нажал на несколько акупунктурных точек на его теле. Юный принц заметно расслабился.