Восемь Драконов и Серебряная Змея

— Давненько я не отвечал на подобные вопросы учеников, — ностальгически улыбнулся Уя-цзы. — Я неспроста говорил о передаче силы, а не об одарении ею. Ничто не берется из ниоткуда. С помощью Искусства Северной Тьмы, один мастер техник внутренней энергии может создать лишь одного такого же. Изменяя чужие меридианы, он истощает собственные, и чем больше ци он передает, тем сильнее калечит себя. Я же и вовсе передам тебе силу ценой своей жизни, — старец грустно улыбнулся. — Тридцать лет назад, мой второй ученик предал меня из жадности, и, напав исподтишка, сбросил вот с этой скалы, — он кивнул в сторону близкого обрыва. — Синхэ, старший из моих учеников, спас меня, но не сумел исцелить. Я искалечен, и жизнь едва держится в моем теле. Без подпитки внутренней энергией, я умру в считанные мгновения…

— Нет! — вскричал Инь Шэчи. Отступив на шаг, он скрестил руки на груди, всем своим видом выражая непреклонность. — Я не могу стать причиной смерти моего благодетеля! Было бы великой подлостью, и величайшей неблагодарностью забрать вашу ци, а вместе с ней — жизнь. Прошу вас, учитель, оставьте этот дар себе, или, хотя бы, придумайте способ передать его, не убивая себя, — он умоляюще воззрился на Уя-цзы.

— Ну, это… — растерянно закряхтел тот. — Можно, к примеру… — он замолчал, глядя на ученика с неуверенностью, столь необычной для его величественного вида.

— Я медленно умираю, Шэчи, — вновь заговорил он, грустно и тихо. — Все эти десятилетия, я жил лишь надеждой на месть, на исправление моих ошибок, на возрождение моей секты. Во мне не осталось ничего, кроме усталости. Передав тебе мою силу, всю, до капли, я обрету покой. Исполни мои последние просьбы, и поставь мою духовную табличку[4] в своем доме — вот все, что мне нужно, — горько закончил он.

— Не стоит сдаваться, учитель, — с горячностью возразил юноша. — Разве вы не хотели бы увидеть своими глазами мои успехи, моих учеников, возрождение секты? Господин Су… то есть, старший брат… заботится о вас, не так ли? Пусть его целительских умений недостаточно, чтобы излечить вас, разве он не может облегчить вашу жизнь? Ведь даже сельские доктора знают снадобья и акупунктурные техники, могущие унять боль и придать бодрости. Прошу вас, учитель, не нужно умирать, чтобы сделать меня сильнее, — добавил он, видя, что Уя-цзы колеблется. — Силу может обрести каждый, но достойные люди не так уж и многочисленны под небесами. Вы ведь уже придумали способ избежать смерти при передаче силы, верно?

— Ты слишком проницателен, — проворчал старец с притворным недовольством. — Мне достаточно вовремя остановиться, чтобы не истощить свою ци полностью, и остаться в живых. Но пойми, Шэчи, если я не передам тебе всю свою силу, ты не сможешь сражаться на равных с моим предателем-учеником, а на реках и озерах для тебя прибавится опасностей…

— Это всего лишь значит, что я не стану бездумно бросаться на них, — поспешно вставил юноша, и тут же потупился. — Простите мою дерзость, учитель.

— Ничего, — доброжелательно махнул рукой тот. — Тобой ведут благие побуждения. Что ж, ты убедил меня, — Инь Шэчи облегченно вздохнул. После кончины несчастного Лю Дэхуа, даже мысль о том, чтобы оказаться причиной еще одной смерти невиновного, казалась ему невыносимой.

— Я передам тебе свою ци, и сделаю главой секты, — тем временем, говорил Уя-цзы. — Посмотри на это кольцо, — он протянул юноше серебряный ободок изящной работы, украшенный драгоценными каменьями. — Оно — знак главы.

— Разве не лучше было бы передать его брату Су? — недоуменно нахмурился Шэчи. — Ведь он — мой старший[5].

— Су Синхэ слишком увлечен искусствами и ремеслами, и не желает вести дела секты, — со вздохом ответил старец. — Ты же молод и полон сил. Я надеюсь, что твои деяния, как главы, прославят секту Сяояо.

— Пока что, я не прославил никого и ничего, — возразил Инь Шэчи. — Да и вы раздумали умирать. Оставайтесь нашим главой, и назначьте преемника согласно заслугам. Я не хочу присваивать подобные почести, — Уя-цзы покачал головой, не скрывая довольной улыбки.

— Я все же сделаю тебя наследником, — произнес он. — О лучшем ученике я не мог и мечтать: ты сведущ в Четырех Искусствах, твой ум остер, а сердце — сострадательно, — замолчав на мгновение, он продолжил, тяжело и недобро:

— Запомни: имя твоего бывшего старшего, моего второго ученика — Дин Чуньцю. Искалечив меня, и вынудив Синхэ скрываться, он обокрал нашу секту, и основал свою. На реках и озерах его знают как Старого Чудака Озера Синсю. Он и его ученики — не более, чем грабители и убийцы, принесшие много горестей простому люду. Мой тебе наказ — убей его. Отомсти за мои раны, и забвение, по его вине постигшее секту Сяояо. Прекрати его злодеяния навсегда.

— Повинуюсь, учитель, — четко и твердо произнес Шэчи. Хоть он и был легкомысленным юношей, доселе убивавшим разве что насекомых, он не мог, да и не хотел отказывать учителю и благодетелю. Наказание злодеев никогда не казалось ему дурным делом.