Восемь Драконов и Серебряная Змея

Юный принц не был настроен бездельничать, но к занятиям созерцательным, вроде упражнений в Четырех Искусствах, у него не лежала душа — слишком много тягостных мыслей и задавленных чувств всплыло бы на поверхность, вздумай он заняться каллиграфией, рисованием, либо же каким другим делом, что погрузило бы его в глубины сознания. Дуань Юй нашел свое спасение в заботе о цветах госпожи Ван — труде утомительном и тяжёлом, но по-своему увлекательном.

К несчастью, та, от кого он старательно бежал мыслями, явилась к нему во плоти. В этот раз, юный принц услышал очередную беседу о загадочном двоюродном брате заранее, и точно так же узнал голос одной из говоривших. Решив, что прятанье за кустом лишь выставит его ещё большим посмешищем в глазах той, одна мысль о которой заполняла его грудь сладкой болью, Дуань Юй тяжело вздохнул, и поднялся на ноги. Ван Юйянь, разговаривавшая с одной из служанок, замолчала, и глянула на юношу с удивлением, смешанным с неловкостью.

— Ты — тот глупый школяр, что назвал меня бессмертной, и старшей сестрой[5], — заговорила она первой. — Не делай так больше — я ни то, ни другое.

— Юная госпожа Ван, — собравшись с силами, юный принц церемонно поклонился. Неласковые слова девушки ничуть его не задели — все, что исходило из ее уст, по-прежнему звучало для юноши чарующей музыкой.

— Я — Дуань Юй, — представился он. — Простите, если мои вчерашние слова и действия доставили вам неудобство. Ваша красота смутила меня, и я наговорил глупостей, — девушка не осталась равнодушной к похвале, отведя взгляд и чуть улыбнувшись.

— Что этот юноша делает здесь, Ланьцзянь? — спросила она служанку, снова ничуть не озаботившись вежеством. — Мама ведь не любит гостей, особенно — мужчин.

— Он пришел сюда вместе со знакомым отца госпожи, — бесстрастно ответила прислужница. — Как я знаю, он оскорбил госпожу, и искупает свою дерзость садоводческим трудом.

— Что ж, Дуань Юй, можешь продолжать свое занятие, — покровительственно бросила Ван Юйянь. — У меня еще много дел. Пойдем, Ланьцзянь.

— Вы ведь хотите узнать о делах Мужун Фу, юная госпожа Ван? — неожиданно для себя заговорил юный принц. — Недавно, в царстве Да Ли был убит шаолиньский монах Сюаньбэй. Причиной его смерти стал один из тайных стилей Шаолиня, который сам монах и практиковал. В Да Ли заподозрили семью Мужун. Может статься, Шаолинь пришел к той же мысли. Путь наследника Мужунов лежал на северо-запад, в соседние провинции, а Шаолинь как раз находится на северо-западе Хэнани. Если Мужун Фу отправился туда, свидетельствовать о своей невиновности, ему может угрожать опасность. Многие монахи Шаолиня искусны в военном деле, и обладают тайными знаниями, — выпалив на одном дыхании эту пространную речь, он невольно подивился ее стройности и непротиворечивости. Его разум, из одного только нежелания расставаться с красавицей, столь холодно отнесшейся к нему, выдал это сложное рассуждение в считанные мгновения.

— Откуда ты знаешь так много о моем двоюродном брате и его делах? — удивилась Ван Юйянь. — Ты знаком с ним?

— Я ни разу не встречал Мужун Фу, — ободренно ответил юный принц. — Но его знает мой зять. Если хотите, я расскажу вам больше… — он попытался остановить рвущиеся наружу слова, но не преуспел, договаривая:

— … Нужно только найти подходящее для беседы уединенное место.

— Пойдем на берег озера, — милостиво кивнула девушка. — Ланьцзянь, возвращайся к своим делам.

Радость, лесным пожаром охватившая сердце Дуань Юя, не оставила и пепла от стыда и сомнений, невольно посетивших юношу вместе с мыслью, что он только что напросился на свидание с единокровной сестрой, и та не отказала. Горящий волнением пополам с восторгом, он двинулся следом за девушкой, к которой его тянуло с неодолимой силой, и вновь завязал разговор. Красноречие, которым юноша был отнюдь не обделен, опять вернулось к нему, и Дуань Юй разливался быстрым ручьем словесных изысков, беседуя с Ван Юйянь обо всем подряд.

Дуань Юй и Ван Юйянь

— … Издавна, два вида красоты волнует мужские умы — краса женщин, и прелесть цветов, — увлеченно говорил он. — Многие поэты сравнивали их между собой. Ли Бо, восхищенный красотой императорской наложницы Ян, сравнил ее лик с цветущим пионом. Но, как по мне, такое сравнение несправедливо. Ведь разве может цветок плакать, дуться, или же улыбаться? Его красота может сравниться лишь с малой частью женской привлекательности, — он помимо воли устремил восхищенный взгляд на лицо Ван Юйянь. Та отвела глаза, проводя взглядом по зеркальной глади Тайху, и поросшему густой травой берегу озера.

— Ты неумолчно расхваливаешь мою внешность, — с сомнением сказала она. — Вправду ли ты думаешь, что я красива?

— Вы несравненно прекрасны, юная госпожа Ван, — горячо заверил ее Дуань Юй. — Неужто каждый встречный мужчина не восхищается вами, превознося вашу красу? Как по мне, любому, кто имеет глаза, достаточно увидеть ваш лик, подобный обличьям бессмертных… — он смущенно улыбнулся, припомнив собственную неуклюжесть, и закончил:

— … Чтобы пасть на колени в искреннем восхищении.