Восемь Драконов и Серебряная Змея

Цяо Фэн завтракал на свежем воздухе, с удобством расположившись на веранде дома главы. На квадратном дощатом столе перед ним стояло блюдо с жареным поросенком, уже порядком подъеденным; крепкие челюсти главы как раз отрывали последний кусок мяса с последнего неочищенного ребрышка правого бока. Поблизости от изуродованного подсвинка устроился небольшой — всего-то шэна на три, — кувшин горячительного: Цяо Фэн не любил много пить с утра. Такого скудного количества вина ему хватило бы разве что запить еду.

— Старейшина Ма, — дружески улыбнулся мужчина, откладывая полностью очищенную кость. — Присоединяйся. Разделим по-братски вино и пищу.

В любое другое время Ма Даюань с радостью принял бы это приглашение, но сейчас, доброжелательность Цяо Фэна пропала втуне, и все его обаяние не оказало на злого и недовольного старейшину никакого действия.

— Прости, глава, — сухо ответил Ма Даюань. — Я не могу ни есть, ни пить, ни спать — ведь моя обида до сих пор не отомщена. Враг клана свободно бродит по рекам и озерам, и даже не вспоминает о нашей вражде, творя все, что ему вздумается.

— Ты о Серебряной Змее, — тяжело вздохнул мужчина. — Не печалься, брат. Не более двух недель назад, по его душу был отправлен старейшина Линь Фын, вместе с восемью умелыми младшими. Нам остается только дожидаться, — он скривил губы в нерадостной улыбке, — добрых вестей об исполненном приговоре.

— Линь Фын, — горько бросил престарелый нищий. — Этот бесталанный мальчишка против Серебряной Змеи — что утка против феникса. Его уровень владения Шестом Восьми Триграмм будет пониже, чем навыки того же Бай Шицзина. А Бай Шицзин, если ты забыл, проиграл Серебряной Змее в считанные пару движений, — сердито нахмурив кустистые брови, он уставился на своего главу.

— С Линь Фыном еще восьмеро воинов, обученных сражаться вместе, в воинском построении, — снова попытался успокоить собеседника Цяо Фэн. — Юный Инь с женой — вовсе не небесные духи, а люди из плоти и крови. Даже величайшего из воителей можно одолеть числом, а Серебряная Змея хоть и силен, но совсем не первый под небесами.

— Верно, — с ожесточением в голосе ответил Ма Даюань. — Ведь первым под небесами все чаще называют тебя, глава. В свои молодые годы, ты успел стяжать великую славу, как защитник империи Сун, и непобедимый воин. Верно, эта слава ударила тебе в голову похлеще крепкого вина, которое ты так довольно попиваешь: могущественный и сильный враг делает, что пожелает, тогда как ты, один из немногих, что могут сразить его, проводишь дни в веселье и отдыхе! — старый нищий постепенно повышал голос, заводясь все больше и больше. — Во всем нашем клане, хоть он и велик, как ни одно другое сообщество, лишь ты можешь сравниться с Серебряной Змеей в силе. Ты, или же трое из четверых великих старейшин. Но старейшины заняты делами клана, денно и нощно трудясь на его благо. Чем же занят ты?

— Не много ли ты себе позволяешь, Ма Даюань? — сузил глаза Цяо Фэн. — Я уважаю твою старость, и заслуги перед кланом, но не думай, что они позволяют тебе дерзить главе.

— Что ж, глава, если мои слова кажутся тебе слишком дерзкими, изгони меня! — воскликнул старейшина. — Или, быть может, ты отправишь меня к блюстителю законов, за наказанием? Хватит ли двух десятков ударов палками, чтобы искупить дерзость этого наглого старика? — он раздраженно скривился, и отвернулся от собеседника. — Впрочем, не трудись. Тот Клан Нищих, который я знал, и на благо которого работал, не покладая рук, бок о бок с Ван Цзяньтуном, Си Шаньхэ, и прочими, не стал бы прощать вероломное убийство, увечья, и оскорбления. Тот, старый клан, немедленно отправил бы за головой врага своего сильнейшего воина, кем бы он ни был, и исполнил бы вынесенный приговор в кратчайшие сроки. Сдается мне, тот клан, и нынешний — два разных сообщества, и тому из них, что возглавляет уважаемый Цяо Фэн, первый под небесами, не по пути с этим косным, глупым стариком, жизнь положившим во имя клана, и ждущим взамен лишь одного — исполнения справедливой мести! — он умолк, закончив свою оскорбительную речь, и какое-то время, утреннюю тишину подворья нарушало лишь его тяжелое дыхание.

Цяо Фэн неспешно утер лицо и руки чистой тряпицей, и поднялся со стула. Смертельная усталость сквозила в его взгляде, сменив расслабленное довольство жизнью. До сего дня, ему не приходилось сталкиваться с внутренними противоречиями клана, которые он не мог бы разрешить добрым словом, беседой по душам, и справедливым решением. Глава Клана Нищих не был глупцом; не был он и ограниченным воякой, привыкшим полагаться лишь на силу, но его ум, достаточно гибкий и острый, не видел хорошего выхода из нынешнего положения дел. Ма Даюань вынуждал его выбрать между расколом в клане, и хладнокровным убийством друга и его жены.