Восемь Драконов и Серебряная Змея

— Вот и хорошо, — успокоенно отозвался Дуань Чжэнчунь. — Что с нашей спасенной, Даньчэнь?

Вся компания, кроме печалящегося Дуань Юя и бдящих телохранителей, собралась вокруг неподвижной девушки. Чжу Даньчэнь, тем временем, уложил ее грудью на свое колено, и сильно надавил ей на спину. Изо рта А Цзы лениво вытекла струйка грязной воды. Вновь устроив девушку на досках террасы, хлопочущий вокруг неё телохранитель нажал на акупунктурную точку под носом спасенной, пытаясь пробудить ее от беспамятства. А Цзы не шевелилась.

— Ну-ка, посторонитесь, — Цинь Хунмянь протолкалась поближе, и поднесла к ноздрям девушки клинок одного из своих коротких мечей, плоской стороной. Продержав там оружие несколько мгновений, она внимательно вгляделась в него, и покачала головой.

— Не дышит, — заключила женщина. — Прискорбно, что ее жизнь прервалась в столь юном возрасте, но причиной смерти этой девицы стали ее же наглость и глупость. Нужно позаботиться о теле, сестра Синчжу. Позовешь своих слуг?

— Да, конечно, — отозвалась хозяйка усадьбы, с непонятным выражением лица разглядывая утопленницу. — Вот только… — шагнув ближе к неподвижному телу, она сдвинула в сторону отворот мокрого халата А Цзы и пораженно охнула. Взглядам присутствующих открылся причудливый застарелый шрам, при внимательном рассмотрении напоминающий иероглиф.

— Странно, — промолвил далиский наследный принц. — Почему на ее коже вырезана моя фамилия?

— Потому, что ты — ее отец, — слабым голосом ответила Жуань Синчжу. Слезы текли из ее глаз, медленно, но неудержимо. — Это несчастное дитя — одна из моих дочерей, разлученных со мной годы назад. Я сама нанесла этот символ на ее кожу, — тут же, без задержки, она перешла на крик:

— Дуань Чжэнчунь! Ты, своими руками, убил нашу дочь! — ее доброжелательное лицо сейчас выражало лишь ярость, искривившись маской гнева. — Я не желаю тебя больше видеть, ты, бессердечный мерзавец! Убирайся из моего дома, сейчас же!

— Но я… — потерянно захлопал глазами мужчина. С неверящим видом, он оглядел свои руки, и с горестным стоном взялся за лоб.

— О великое небо, за что ты наказываешь меня так строго? — выдавил он сквозь сжатые зубы. Окружающие — как женщины, так и телохранители, — глядели на него с растерянным сожалением.

— За все твои грехи, негодный принц! — раздался громогласный вопль. — Не волнуйся, старуха: сегодня, мы отомстим и за твою дочь, и за моего старшего!

Жуань Синчжу не слышала этого — подняв тело мертвой девушки на руки, она убрела в дом, более не обращая внимания ни на что и ни на кого. Остальные же удивлённо обернулись на крик, чтобы заметить необычную троицу: старика в фигурной медной маске и на костылях, женщину с рисунком на лице, и того самого крикуна — лохматого толстяка в мехах.

Женщина, криво ухмыляясь и блестя широко раскрытыми глазами, небрежно удерживала в левой руке некий свёрток — не очень большой, размером где-то с мешок на пару доу риса. Тучный крикун сжимал рукояти сабель, исподлобья оглядывая Дуань Чжэнчуня и его свиту. Калека в маске глядел со злым предвкушением, и его узловатые пальцы, сжатые на железных древках костылей, нетерпеливо подрагивали. Эти трое подобрались совсем близко, пользуясь тем, что всеобщее внимание было поглощено мертвой А Цзы.

— Четверо Злодеев, — раздражённо бросил Дуань Чжэнчунь. — Точнее, уже трое. Подите прочь, гнусные стервятники, у меня нет желания возиться с вами. Сегодня, меня постигло великое горе — смерть ребенка. Если у вас осталась хоть капля совести, вы дадите мне время на траур.

«Преступлениям детей Дуань Ляньи — несть числа,» зазвучал неестественный голос старца в маске. «Что рядом с ними одна мертвая девица? Но, так уж и быть, я дам тебе время оплакать ее. Можешь заняться этим, пока я буду тебя убивать.»

Четверо телохранителей, и без того настороженные, при его словах спешно обнажили оружие, и выступили вперёд, закрывая собой наследного принца. Видя это, женщина с разрисованным лицом визгливо расхохоталась.

— Злые далисцы угрожают нам с тобой, милый сыночек, — ядовитым голосом обратилась она к свертку в ее руках. Отведя в сторону край ткани, она обнажила скрываемое ею — лицо младенца, не больше года от роду. Малыш растерянно хныкал, глядя на склонившуюся к нему женщину.

— Ничего, мамочка позаботится о тебе, — заворковала та. — Она защитит тебя, да-да-да. Сегодня, мы убьем и этих мерзких вояк, и их развратного начальника.

Едва договорив, она бросилась прямо на четверку телохранителей. Кулак ее свободной руки врезался в грудь Гу Дучэна, что вконец опешил от этого странного и жуткого представления, и проморгал последовавшую за ним атаку. Старший из охранников царской семьи полетел наземь, сокрушая спиной один из стульев. Злодейка же накинулась на остальных из четверки, и мужчины невольно попятились перед безумицей, прикрывающейся ребенком. Та щедро раздавала удары, тесня всех троих.