Восемь Драконов и Серебряная Змея

Провал попытки убийства Дуань Чжэнчуня, наследника далиского трона, также не вызывал горечи в черством сердце старого злодея. Пусть это нападение втроем на восьмерых и выглядело до глупого рискованным, таковым оно не являлось. Дуань Яньцин был более или менее осведомлен о силах врага, как царских телохранителей, так и наложниц принца, и даже при их подавляющем численном превосходстве, рассчитывал на победу. Она, победа, была донельзя близка, но все же ускользнула, обернувшись болезненным поражением, благодаря нежданному вмешательству младшего Дуаня. Первый из Четырех Злодеев принял это поражение с терпеливым спокойствием — он давно уже привык не ждать благосклонности от судьбы, и научился достойно принимать ее удары.

Связанного и бессознательного Дуань Юя, опоенного сонным зельем, Дуань Яньцин также разглядывал с бесстрастным равнодушием. Злость за убийство полезного подчиненного отгоняло знание о ценности захваченного пленника — если мальчишка согласится передать свои знания Божественного Меча Шести Меридианов, сила старшего из Четырех Злодеев возрастет неимоверно. Если же нет… Дуань Яньцин так и так собирался уничтожить всю ветвь своего семейства, пошедшую от узурпатора Ляньи. Жалости к юнцу зловещий старец также не испытывал — их родство было более чем дальним, а смерти посторонних давно перестали волновать Дуань Яньцина.

Одно лишь беспокоило его — за недолгое время, он безвозвратно утратил двоих ценных помощников.

Отпрыск свергнутого и убитого бунтовщиками далиского государя Дуань Сыляня, Яньцин давно и прочно разочаровался в людской добродетели. Искалеченный и изуродованный разъяренными повстанцами, чудом спасшийся от смерти, он выживал на улицах Да Ли, прося подаяние, и ни разу за то тяжелое время не увидел милосердия или сострадания. Лишь один случай выбивался из сплошной череды дней, полных людской безжалостности, но произошедшее тогда было слишком уж странным, и Дуань Яньцин понемногу уверился, что случившееся привиделось ему.

Так или иначе, бывший наследный принц, сын низложенного государя, сумел выжить, и даже свыкнуться со своими увечьями. В этом немало помогла практика боевых искусств — с юного возраста Дуань Яньцин делал большие успехи как в изучении семейного стиля Одного Ян, так и в техниках внутренней энергии. Поврежденное горло навсегда сделало его немым, но техника Передачи Звука вернула способность говорить. Искалеченные ноги мужчины срослись неправильно, и не могли более сделать и шага, но техники передвижения позволяли ему двигаться быстрее резвейших из лошадей. Пальцы рук, также сломанные и не вправленные вовремя, были неспособны более ни на тонкую работу, ни на выполнение приемов боевых искусств, и Дуань Яньцин выдумал свой способ использовать техники Одного Ян, способ более чем действенный. Враги изломали его тело, но не сумели сломить дух. Это удалось сделать бывшим друзьям и близким людям.

Едва лишь обретя способность двигаться и говорить, бывший принц попытался вернуться домой, в родное поместье. Оттуда его вышвырнули, едва не затравив собаками — уродливый калека-оборванец, утверждающий, что он — сын государя, молодой господин Яньцин, вызвал у тех немногих слуг и домашних принца, что выжили после бунта, искреннюю ярость. Глядя в обозленные лица тех, кто вырастил и воспитал его, Дуань Яньцин понял, окончательно и бесповоротно — добрые чувства людей недолговечны, ненадежны, а зачастую, и вовсе ложны в сути своей. Его отец работал на благо простого люда, не покладая рук, и этот же самый люд отплатил ему кровавым восстанием. Он сам был милостив и добр к прислужникам и домашним, а те отказали ему в помощи в трудный час. Путь добра, милосердия, и всепрощения, о котором толковали буддийские священники, оказался обманкой, понял тогда Яньцин. Темная сторона человеческой натуры, ее глубинные, истинные пробуждения — злоба, корысть, и страх, — оказались много сильнее доброты, нестяжательства, и храбрости, чувств зыбких и неверных.

Дуань Яньцин не отчаялся и не сдался — наоборот, слыша проклятия тех, кто совсем недавно был ему близок, он твердо уверился, что обязан вернуть свое, любыми способами. Ему не составило труда сделать себе имя на реках и озёрах, следуя новообретенному пониманию. Ужас, смерть, и разорение, что он сеял щедрой рукой, стяжали ему недобрую славу, и подарили прозвище — Переполненный Злом. Сила порождала силу — техники развития и воинские стили, добытые обманом, или же взятые трофеями, увеличивали могущество боевого искусства Дуань Яньцина, а множество отбросов общества изъявили желание служить под началом столь могучего воина.