Восемь Драконов и Серебряная Змея

Старик внезапно сорвался с места, и прыгнул к Дуань Юю с резвостью, которой трудно было ожидать от увечного. Юноша попытался было встретить его полет техникой ци, но впервые за долгое время, могущество Божественного Меча Шести Меридианов подвело своего практика — слишком много сил Дуань Юй потратил на сокрушение первого врага. Старик в маске без труда отразил пущенный юношей луч ци, тонкий и едва заметный, при помощи защитной техники. А в следующее мгновение, тяжёлая перекладина железного костыля опустилась на голову Дуань Юя, и юный далисец упал без сознания, закатив глаза. Дуань Яньцин с неожиданной ловкостью ухватил юношу поперек тулова, и забросил на плечо.

«Мы закончили здесь, Вторая,» торжествующе прогремел его чудовищный голос. «Я вернусь за твоей головой, родич, жди.»

И жуткий старец легко сорвался с места, словно и не был отягощен бездвижным телом Дуань Юя. Е Эрнян, окружённая тремя телохранителями, насмешливо искривила губы, и медленно разжала удерживающую младенца руку. Ребенок, утратив опору, громко заплакал, словно предчувствуя смертельное для него падение.

В отчаянном броске Гу Дучэн успел подхватить летящее к земле тельце, но злодейка не преминула воспользоваться разомкнувшимся кольцом окружения. Молниеносный прыжок вознёс женщину над верхушками деревьев, следом за ее старшим.

— За ними! — бешено заорал Дуань Чжэнчунь. — Догнать их, сейчас же! Немедленно! Верните мне Юй-эра!

Двое младших телохранителей тут же бросились в погоню, повинуясь приказу, а старший из них, с плачущим младенцем на руках, подошёл ближе к далискому принцу.

— Не думаю, что мы сможем отбить молодого господина, — грустно промолвил Гу Дучэн, передавая ребенка тяжело дышащей Цинь Хунмянь. Та зашептала малышу нечто успокаивающее, мерно качая его на руках.

— Дуань Яньцин слишком силен, — продолжал телохранитель. — Простите мою неспособность, господин, — он низко поклонился, да так и застыл, согбенный. Дуань Чжэнчунь в сердцах выругался, но все же справился с собой.

— Догони Сыгуя и Даньчэня, — велел он. — Проследите за этими мерзавцами до их логова, — телохранитель, разогнувшись, коротко кивнул, и поспешил следом за товарищами.

— Нужно вернуться в столицу, и дождаться брата, — печально продолжил принц, обращаясь в никуда. — Чжэнмин должен что-нибудь придумать — он всегда был сообразительнее меня, — тяжело вздохнув, он добавил:

— Сегодня, я потерял трех близких людей. Молю тебя, великое небо, верни мне хотя бы одну из этих пропаж, — горестно понурившись, он зашагал к ведущей из усадьбы дороге.

— Признаться, я не ожидала от тебя помощи, Баобао, — болезненно кривясь, выдохнула Дао Байфэн. Она кое-как поднялась на ноги с помощью соратниц, и, опираясь на них, последовала за мужем. — Ты вовсе не обязана была ради меня подставляться под атаки того мерзавца. Спасибо тебе.

— Не стоит, — серьезно ответила женщина. — Госпожа Жуань права: мы с тобой — все равно, что сестры.

— И что же, ты признаешь мое старшинство? — грустно усмехнулась жена Дуань Чжэнчуня.

— Давайте пока оставим эти разговоры, — вмешалась Цинь Хунмянь. — Сейчас, нам нужно быть с Чжэнчунем. Слишком уж многое свалилось на него за один-единственный день.

— Верно, — помрачнела Дао Байфэн. — Мое сердце болит при мыслях о похищении сына. Все, чего я хочу сейчас — напиться допьяна и уснуть, выплакав хоть часть случившегося горя, но моему мужу ещё труднее. Придется исполнять женин долг, и поддерживать супруга.

— Мы — с тобой, сестра, — серьезно ответила ей Гань Баобао. — Мы не оставим ни тебя, ни Чжэнчуня, верно, Хунмянь? — та согласно кивнула. Младенец, удерживаемый ею на сгибе локтя, крепко спал, тихо посапывая.

Примечания

[1] «А Цзы» можно перевести, как «пурпурная». Соответственно, А Цан — «бледная», а А Цзан — «грязная».

Глава 39 Повествующая о том, как старый дракон юго-запада попал в когти зловещего демона

В бесстрастном взгляде Дуань Яньцина, скользящем по немудреной обстановке гостиничной комнаты, не показывалось ни единого яркого чувства. Для него и Е Эрнян, раздобыть сей скромный ночлег не составило большого труда — держатель постоялого двора легко купился на горестную историю о несчастной женщине, сопровождающей калеку-отца и тяжело больного мужа к целителю. Бессознательный Дуань Юй ни свою болезнь, ни брачные узы с второй из Четверых Злодеев опротестовать не мог. Все это притворство, необычное для такого могущественного воина, как Дуань Яньцин, не раздражало последнего — за свою богатую событиями жизнь, он пережил унижения много худшие, нежели нужда поизображать немощного, увечного старика.