Восемь Драконов и Серебряная Змея

Незваные гости хутора не заставили себя ждать — вскоре, двери дома распахнулись, и наружу выбрался тощий и лохматый мужчина, одетый в рубаху, словно нарочно сшитую из как можно более разноцветных лоскутьев. Он опирался на длинный сучковатый посох, а в руках держал тыкву-горлянку, обвязанную красным шнуром. Нищий остановился в нескольких шагах от Шэчи с женой, и обвел их оценивающим взглядом. Его губы искривились в злой ухмылке, стоило ему заметить Цзинь Чэнъу; несчастный крестьянин попятился, и быстро отступил за близкие деревья.

— Ты-то что здесь забыл, богатенький мальчишка? — издевательским тоном протянул нищий. — Ну да неважно. Раз уж ты здесь, будь добр, подай беднякам на пропитание, — из дверей начали показываться его товарищи, одетые в не менее живописные лохмотья.

— По ляну серебра каждому хватит, — широко ухмыльнулся разбойный попрошайка, показав кривые зубы. — Нам эти деньги помогут прожить пару недель, а для тебя они — мелочь, молодой господин. Один лишь твой халат стоит не менее ляна золота, — он оценивающе прищурился.

— Лян золота, и два — серебра, — педантично поправил его Шэчи. — Шелк и работа — ханчжоуские, мастеров из Сада Орхидей. Но у меня к тебе другое предложение. Ты и твои смердящие дружки вывернете карманы, и отдадите все припрятанное господину Цзинь Чэнъу. Вообще все, что у вас есть, отдадите — вы, как я слышал, пропили приданое его дочери. После, вы отправитесь в цзянъянский ямынь, и будете слезно умолять подчиненных господина Коу всыпать вам по сорок палок каждому. Даже лучше по пятьдесят, — задумчиво кивнул он. — Как-никак, вы угрожали обесчестить госпожу Цзинь, и ее дочь.

— Может, нам еще поклониться тебе земно, и назвать дедушкой[3]? — недобро ощерился нищий.

— Тоже можно, — безразлично ответил юноша. — Но не мне, а господину Цзиню — это перед ним вам нужно извиняться. Ну, что же ты стоишь? Кланяйся, — он приглашающе махнул рукой.

— Лучше мы сделаем по-другому, — зло и серьезно заговорил нищий, пристраивая свою тыкву на поясе, и поудобнее перехватывая посох. — Ты оставишь нам свой кошелек… и эту девку, — он обратил на Му Ваньцин пристальный взгляд, и похотливо облизнулся. — Сам можешь катиться на все четыре стороны. Хотя, халат свой тоже оставь, — он издал короткий смешок. — Ханчжоуская работа продастся здесь, на юге, за полторы цены.

— Ты назвал мою жену девкой, — с расстановкой проговорил Инь Шэчи. — Верно, ты совсем не дорожишь языком.

Нищий не успел заметить его бросок, ускоренный техникой шагов. Во мгновение ока, юноша оказался рядом с негодяем, и его меч, выскользнув из ножен, сверкнул, словно молния, касаясь лица нищего самым кончиком. Тонкая струя крови хлестнула по воздуху, и оросила пыль крестьянского двора; нищий болезненно замычал, старательно зажимая рот руками, словно в попытке сдержать тошноту. Из-под его пальцев лилась алая жидкость.

— Цел ли твой язык, любитель оскорблять чужих жен? — поинтересовался Инь Шэчи, держа меч на отлете. — Ну же, скажи что-нибудь. Неважно, что — я хочу знать, нужен ли второй удар.

— Ты искалечил братца Хоу, — прорычал один из нищих, лысый громила с бычьей шеей. — Отдай мне свой язык, взамен на его рану! — нищие надвинулись на молодую пару, угрожая им посохами и палками; здоровяк добыл из-за спины граненую металлическую булаву.

— В моем языке маловато мяса, тебе не хватит его и на четверть обеда, — насмешливо ответил юноша. — Или ты собрался также прибрать отрубленный язык своего приятеля? — нищий зло оскалил желтые зубы, и взмахнул булавой, со свистом взрезавшей воздух.

— Постарайся не убивать без необходимости, — бросил Шэчи жене, и ринулся вперед.

Его меч вычертил в воздухе сложную фигуру, задев руки троих противников. Те выронили оружие, кривясь от боли и зажимая посеченные запястья и обрубки пальцев. Остальные не оробели, дружно обрушивая на юношу свои посохи. Тот согнулся, словно в поклоне, забросил за спину меч, и принял на него все вражеские удары. Нищие нажали, напрягая все силы, и стремясь пригнуть противника к земле, но Шэчи, без усилия крутанув мечом, расшвырял их оружие по сторонам. Лысый здоровяк набросился на него, размахивая булавой, и юноша, весело смеясь, ускользнул прочь техникой шагов, попутно кольнув в подмышку одного из нищих. Тот зло зашипел, и выронил свое оружие — увесистую палку.

Мимо пронеслась Му Ваньцин, раздавая болезненные уколы коротким мечом, и с небрежной легкостью уклоняясь от ответных ударов. Посохи и дубинки нищих словно пытались попасть по призраку, так быстры и точны были ее движения. Сразив четверых, она отступила обратно к мужу. Молодая пара остановилась, выставив клинки в сторону врага.

— Ну что, пойдете в ямынь за наказанием, или мне покалечить еще нескольких из вас? — весело спросил Инь Шэчи. — Но учтите, теперь вам придется просить по шестьдесят палок — спустить вам оскорбление моей жены я не могу, — Му Ваньцин бросила на юношу быстрый взгляд, и подарила ему широкую благодарную улыбку, заметную даже из-под вуали.

— Ублюдок! — проревел лысый громила, вздымая булаву к небу. — Живьем бы тебя съел!