Восемь лет до весны

Ну не мог я убить человека просто так. Вот если Шинкарев нанесет мне личное оскорбление из тех, которые не прощаются, тогда я пойду на него, не задумываясь.

– С Бархатом посложней, – продолжал отец, глядя на Виталика. – С ним нужно конкретно решать. Возьмешь его на себя.

Виталик возражать не стал и даже как-то задиристо глянул на меня. Дескать, учись ничего не бояться. Неужели он заметил мое смятение?

– Ты с братом, – заявил отец и твердо посмотрел на Валеру.

Тот согласно кивнул, не пытался оспаривать его волю.

– А ты поможешь Лене. – Отец глянул на Саньку, который даже бровью не повел. – Пока только посмотреть. А там уж станет ясно. – Отец посмотрел на меня строго, взыскательно, как будто я в чем-то провинился, и спросил: – Ты понимаешь меня, сынок?

– Понимаю.

Не мог я прятаться за спинами братьев, которые готовы были убивать во имя нашей семьи.

– Если не можешь, скажи сразу. – Отец тяжело глянул на меня.

– Смогу.

– Это правильно. Дело зашло очень далеко. Ты должен быть с нами, или нас просто прихлопнут.

Я снова кивнул, подтверждая свое намерение идти до конца.

При этом я чувствовал себя безумцем, которому нужно повернуть назад, а он продолжает идти через непроходимые топи, по пояс в болотной жиже. Еще чуть-чуть, и будет трясина, из которой не выбраться. Отец мог бросить мне веревку, но с петлей на конце. И что мне тогда делать, утонуть или сунуть голову в петлю, чтобы спастись? Может быть, отец не задушит меня, вытаскивая из болота.

– Все понятно, – сказал я.

Санька одобрительно кивнул, глядя на меня. Валера зевнул в кулак, давая понять, что для него все то, что происходит сейчас, – привычное дело. А Виталик напряженно думал о своем. Ему тоже предстояла страшная работа, но мне казалось, что размышлял он не о том, как ему быть, а как сделать все безупречно.

– Саша тебе все расскажет, покажет. Вместе будете работать. Он первый, ты второй. – Отец тихонько щелкнул пальцами, переключая себя с одной темы на другую, глянул на Саньку и сказал: – Ты сейчас давай к Манылину. Вдруг у ментов что-то есть. И Леню с собой возьми.

Я понятия не имел, кто такой Манылин. Отец отправил меня вместе с Санькой, предоставил возможность узнать все на месте. Еще он наверняка хотел обсудить детали со старшими сыновьями без моего присутствия.

За дверью в приемную меня ждала Дуська с пакетами в руках.

– Ну что, мерить будем или так возьмешь? – спросила она, завороженно глядя на меня.

– Зачем же так?… Мерить надо, – ответил за меня Санька и открыл дверь в свой кабинет, который занимал на правах заместителя директора по снабжению.

Помещение было маленькое, но комфортное. В подвесном потолке в солнечном свете поблескивали выключенные лампочки. Дуська бросила пакеты на короткий кожаный диван, который стоял напротив рабочего стола.

Санька посмотрел на нее, на меня, провел пальцами по щеке и сказал:

– Ты, брат, не торопись. Тебе реально приодеться надо, а Дульсинея у нас по этой части профи. Разве не так? – Ответа Санька дожидаться не стал, бросил ключи от кабинета на стол и был таков.

– Дульсинея? – спросил я, глядя на Дуську с откровенным вожделением.

Плевать я хотел сейчас на какого-то там Манылина. Да и семейные подождут, если Дуська рядом.

– Ну, если тебе нравится, то пусть так и будет, – жеманно проговорила она.

– Мне в тебе все нравится, – заявил я, взял со стола ключи и закрыл дверь на замок.

– Не поняла! – Она попыталась изобразить возмущение, но вышло это у нее не особо убедительно.

– А разве ты не будешь меня раздевать? – спросил я, мутно улыбаясь ей в глаза.

– Ну, если только для того, чтобы одеть. Давай начнем с пиджака.

Дульсинея стала снимать с меня куртку. Взгляд ее затуманился, но все же она смогла взять под контроль свои чувства, отдернула руки, полезла в пакет.

Пока Дуська доставала и разглаживала темно-синий пиджак из натурального велюра, я снял и куртку, и футболку.

– Ой! Какой ты быстрый! – сказала она с таким видом, как будто пыталась, но не могла напугать себя.

– Да как же я быстрый? Шесть лет прошло.

Я мог взять Дульсинею в четырнадцать лет, сейчас мне представился еще один шанс.

– Бедненький! – Она смотрела на мой живот.

Ее пальцы очертили круг вокруг большого и маленького шрамов от ножа и шила.

– Я помню, как эта мразь ударила тебя, – пробормотала Дуська и потрогала шрам, след драки с Рымарем, в которой он сломал мне ребро монтировкой.

Остался шрам и от гвоздя. Дульсинея не обошла вниманием и его.

– Теперь я.

Она меня услышала, все поняла, встрепенулась, засуетилась, помогла мне снять жакет. Я расстегнул пуговицы на ее сорочке. Дульсинею это испугало. Она схватила меня за руки, пытаясь остановить, но при этом прижалась задом к столу, потянула меня на себя.

– Не надо, – прошептала Дуська, расставаясь с сорочкой. – Зачем? – спросила она, когда ее кружевной бюстгальтер повис на спинке кресла. – А это уже лишнее! – пробормотала Дульсинея, змейкой выползая из юбки.