Восемь летчиков или хозяин Байкала

- Вон там, видишь, где граница окружности? – спустя минуту спросил его Семён. – Внутри ничего нет, как корова языком слизала.- Он показал рукой на пустой, идеально круглый участок земли, внутри которого торчала какая-то железка и кое-где валялись ещё не все собранные гильзы.

- Вот там мы этого лётчика и обнаружили: сначала Николай с Людой, затем мы с Василием Михайловичем. Здесь и встретились.

Саша поднялся и подошёл к краю концентрических кругов. Луна светила своим серебристым светом, и предметы, валявшиеся внутри территории, тускло поблёскивали магическим отражением, будто мелкие сокровища в пещере Аладдина.

- Это то, что забросила сюда воронка, после того как поглотила лётчика?

- Да. Остальное мы уже собрали. – Семён подошёл и положил Саше руку на плечо. – Василий Михайлович как раз классифицировал эти предметы войны, когда ты появился внезапно. – Он подал Саше гильзы и каску. – Заметь, всё почти новое. Ни ржавчины, ни распада материала от времени, даже смазка на станине пулемёта кое-где осталась, а гильзы – те вообще пахнут порохом, будто только что стреляли. Пойдём к костру, дядя Вася тебе кое-что покажет.

- Однако… - только и смог выдавить Саша, возвращаясь назад.

Люда протянула ему миску с мясом, и он, будучи всё ещё голодным, сразу накинулся на еду, при этом, не забыв одарить девушку влюблённым взглядом.

- Вот, - протянул ему планшет Семён, когда Саша немного утолил голод. – Видишь карту? – он развернул сгибы и указал на множество стрелок, названия населённых пунктов, изгибы карандашных пометок. Саше сразу же бросилась в глаза надпись «Прохоровка», Степной и Воронежский фронт, немецкие фамилии Клюге и Манштейн.

- Так это же…

- Да.

- Я прав? – он сглотнул комок в горле. – Курская дуга?

- Она самая. Август 43-го года.

- И эта карта в планшете… была при лётчике?

- Скорее, появилась позже…

- Дядя Вася даже успел сфотографировать воронку смерча, которая унесла в себе пилота, - вставила Люда, делая перевязку молчаливому проводнику.

У Саши вверх поползли брови:

- А разве фотоаппараты уцелели в урагане?

- Один уцелел, - подмигнул профессор. – Правда, Николай? – он лукаво взглянул на фотографа.

Тот нехотя признался и пошёл проверять ближайший капкан.

- Кстати, о фотографиях! – спохватился начальник экспедиции. – Мы же тебе ещё кое-что не показали. Дочка, подай, пожалуйста…

Люда передала профессору, и тот протянул Саше старый, но по всем показателям новый снимок.

- А вот и наш безымянный друг, так сказать собственной персоной, с семьёй, накануне войны.

Саня с интересом, абсолютно ничего не подозревая, взял фотографию, взглянул, и безмятежно выдал на-гора:

- Ну почему же безымянный? Игорем его зовут! Он из-под Мурманска. Позавчера попал к нам на Воронежский фронт из Северной авиации…

И осёкся, будто обжёгся крапивой:

- Ох! – Саню шибануло так, что он вскрикнул от боли, пронёсшейся в его мозгу подобно рою шершней. – Ой! – повторил он и зажмурился. Схватился за виски, покачнулся и сполз на землю.

В лагере наступила внезапная тишина. Все, за исключением отсутствующего Губы, ошарашено открыли рты и застыли на месте – кто как сидел. Люда даже ахнула.

Саша всё ещё держал фотографию и таращился на друзей, ничего не понимая. Сглотнул, словно у него вдруг раздулись миндалины. В первые секунды никто не сообразил о чём идёт речь. Какой такой Игорь? Причём здесь Мурманск, Северная авиация и Воронежский фронт?

У Саши в голове всё перемешалось. Взрывы, самолёты с крестами на фюзеляжах, телеги, грузовики, танки, ржания лошадей. Откуда-то в памяти всплыла воронка, будто это было совсем в другой жизни. Веснушчатое лицо с оттопыренными ушами… Слова «шпиён» и «лишенец»…

В мозгу эхом пронеслись обрывки фраз:

«Погляди! Ни одного ранения!…»

«Лёха, держи меня за ноги, а я потащу его к себе…».

«Каша гречневая с салом…».

«А это Игорь, Санёк. Пилот, стало быть. С нами у костра переночует…»

Саша зажмурился ещё сильнее и снова выдохнул от боли в висках. Люда подскочила, и по-прежнему ничего не понимая, принялась делать холодный компресс на лоб.

Что это? Галлюцинации? Откуда голоса? И откуда он знает, как зовут этого лётчика? – он непонимающим взглядом смотрел на друзей.

Подошёл Губа, держа в руке придушенную капканом выдру.

Саша кашлянул, поперхнулся, сделал глоток воды и, наконец, молвил:

-Я там был.

Никто не перебивал. Семён смотрел на профессора, профессор на Сашу, Люда непонимающе смотрела сразу на всех. Губа в сторонке посмеивался про себя.

- Где «был»? – осторожно спросил Василий Михайлович.

- ТАМ.

- Где «там»?

- На Курской дуге. В 1943-м году.

Теперь пауза затянулась надолго. Если бы это был не Саша, не их добрый и дорогой друг – хохот бы у костра разразился неимоверный – все посчитали бы это шуткой или очередной выдумкой. Однако обстоятельства говорили как раз об обратном. Они уже видели достаточно аномалий: спираль, Луну, «одеяла», лётчика, червоточину. Теперь вот Сашино утверждение, что он побывал на Курской дуге во время боевых действий лета 1943-го года. Тут было, отчего прийти в растерянность, не то, что засмеяться. Хмыкнул один Губа.